Чем шире развертывалась партизанская война, тем злее становились захватчики. Тщательно прочесывали лес, блокировали отряды. Зажали они и кировцев. Расставили частые посты, а лес подожгли. Партизанам ничего не оставалось делать, как отойти в болото.
Гнилью, плесенью и еще чем-то затхлым, лежалым несет от него. Земля под ногами — словно живая: дышит, всхлипывает, чавкает. Над болотом висит белесый туман. Партизаны двинулись на прорыв. Идет с ними и 15 летний Ваня Стасевич. Ноги вязнут в топкой жиже, от голода кружится голова, тошнит, тянет книзу набитая патронами трофейная сумка.
В ней боезапас к противотанковому ружью. Ивана назначили вторым номером в расчете. Пуще глаза бережет он ценный груз. Каждый патрон — на вес золота. Ваня не отстает от товарищей.
Не одного своего товарища потеряли партизаны, но кольцо блокады прорвали. Отчетливо слыхали они теперь наступательную канонаду наших войск. Дерзкими были и их вылазки. Горела земля под ногами оккупантов. И, наконец, долгожданный день! Встретились партизаны с регулярными частями нашей Армии.
Закончилась партизанская жизнь Ивана Стасевича. Командование отряда предложило: «Ты, Ванюша, свое дело сделал, а теперь тебе учиться надо. Мы подумали и решил направить тебя в Суворовское училище. Наведайся домой — и в добрый путь».
Могильной тишиной встретил его родной дом. Пустые углы хаты словно спрашивали: «Как жить собираешься?» Тоскливо было на душе. Где родители? Живы ли? Говорят соседи, что мать взяли заложницей, а отца куда-то увезли. Как же ехать учиться?
Решил пойти в районный центр Старые Дороги. Долго ходил там среди стоявших воинских подразделений. Не берет никто. Командиры в один голос твердят: «Мал — пятнадцать лет».
«Меня непременно должны взять, — рассуждал Ваня. — Ведь есть же настоящие, понимающие люди?» И ему повезло. Остановился возле саперов, которые писали дорожные указатели.
— Давайте помогу, — предложил он им.
На него посмотрели с недоверием, но кисть дали. Иван усердствовал как никогда. Расчет был прост: понравиться этим симпатичным ребятам.
— Да ты хлопец, прямо-таки художник, — сказал ому один из саперов, — ну-ка, еще давай… И они его оставили «Вот что значит понять человека», — думал Ваня. И стал Иван Стасевич рядовым миллионной армии освободителей, солдатом подразделения военно-автомобильной дороги № 6 Первого Белорусского фронта.
Мчался он на «студебеккере» со своими новыми друзьями старшим лейтенантом Легостаевым, Николаем Ивановым и Михаилом Бородиным по фронтовым дорогам Днем и ночью, когда шло наступление наших войск. Или писал дорожные указатели, направленные на запад, а если фронт останавливался, то — наглядную агитацию. Спать, приходилось урывками, на ходу. Не выпуская из рук кисти, сидя на корточках, проваливался он, словно в бездну. Короткого мгновения хватало, чтобы отогнать усталость, и снова за работу.
По мере продвижения фронта указатели и плакаты писались на русском, польском, а затем немецком языках, «Да здравствует Советская Армия, несущая народам освобождение от гитлеровского ярма!» — гласил один плакат. А другие призывали: «Братья славяне! Все на борьбу с фашистами!», «Вперед, на Запад!». Плакаты и указатели приходилось ставить и под обстрелом, но они утверждали: «Дойдем до Берлина!».
Оставались позади мудреные названия населенных пунктов, написанные Ваниной рукой. Некоторые из них запомнились на всю жизнь: польский Седлец, немецким Ландсберг и, конечно же, Берлин.
Падал мартовский снежок. Представитель политического управления фронта назвал фамилию: «Стасевич Иван Никифорович!» Ваня помедлил, а потом сделал три шага вперед. «За примерное выполнение воинского долга, — слушал он слова приказа, — и умелое изготовлении наглядной агитации на фронтовых дорогах наградить Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ».
— Служу Советскому Союзу! — срывающимся голосом ответил Ваня…
Падение Берлина — заключительная глава истории Великой Отечественной войны — оставило неизгладимый след в памяти Стасевича.
Прошли годы, Иван стал художником. Им написаны картины «Бессмертие», «Май 1945 года», «Суровая юность». Последняя картина—о его сверстниках, о тех, кто рано стал взрослым, чьи детство и юность опалила война.
Сюжет ее прост. Юноша- солдат дошел до Берлина. Вот он стоит, с автоматом и каской в руках, на крыше рейхстага.
Грудь его украшают партизанская и фронтовая медали. Он поднял голову. Там, на куполе, полощется красное знамя Победы, а внизу — поверженный, еще дымящийся Берлин. Солдат очень доволен. Ом сделал свое нелегкое дело. Он здесь. И этим все сказано.
Есть что-то символичное в том, что это полотно висит сейчас в Минском Суворовском училище. Оно напоминает о боевой юности отцов и призывает будущих офицеров, кто избрал своей профессией защиту Родины, беречь, охранять мир.
