Загрузка...Фельдмаршал фон Манштейн, сосредоточив в районе северо-западнее Сталино 5 танковых дивизий 4-й армии и несколько дивизий у Днепропетровска, перешел в наступление и овладел Харьковом. Наступление советских частей на Запорожье прекратилось.
Надо было навести справки о местонахождении походного атамана.
В Запорожье находилась та же самая комендатура, что была в Ростове. В поисках этой комендатуры иду по главной улице города, читая всякого рода немецкие указатели.
— Херр Донсков!
Из остановившейся возле меня немецкой машины выходит ген. Киттель.
— Я здесь. Что вы желаете? Теперь я говорю по-русски немного больше и читаю ваши стихотворения. Приходите ко мне после полчаса. За углом моя комендатура.
— Благодарю, генерал. С вашего разрешения, буду у вас через полчаса.
В комендатуре мое радостное настроение от встречи с генералом неожиданно сменяется страшной неприятностью и раздражением. Майор, помощник ген. Киттеля, объявляет мне распоряжение командующего Южным фронтом о направлении всех казаков на Херсон, в распоряжение штаба Белого — Духопельникова. Ближайшим пунктом этого штаба является Кривой рог, а представителем В. М. Одноралов. Мы со своим отрядом также должны следовать в этом направлении.
Как удары по голове воспринимались произнесенные майором ненавистные фамилии. Влияние ген. Клейста использовано чекистами в отношении казачества полностью. Атаман Павлов зажат советским наступлением куда-то в глухой угол Днепра, а эти негодяи уже перерезали пути нашего движения и заняли территорию нашей деятельности по организации казачьей армии.
— Нет, этого не будет, и мой отряд, и все донское казачество подчиняется только распоряжениям походного атамана Павлова, избранного казачеством на Дону, и отменить это не смеет никто. Если мой отряд, против моей воли, будет отправлен на Херсон, то по пути я разгромлю представительство Одноралова в Кривом Роге и вступлю в бой с энкаведистами Белым и Духопельниковым в Херсоне. Распоряжение ген. Клейста приведет не к консолидации казачьих сил, а к междоусобной войне…
В это время вошел ген. Киттель и, видя меня взволнованным, строго спросил майора о сути дела. Майор стал объяснять.
— Что вы желаете? — как всегда, с доброжелательной улыбкой спрашивает меня генерал.
— Мое желание, господин генерал, есть желание всего донского казачества, чтобы в наши казачьи дела не вмешивался никто. Кто и почему посмел отстранить походного атамана Павлова и заменить его Белым и Духопельниковым?
— Что все это значит? — сурово спрашивает генерал майора.
Тот повторяет содержание приказа, подписанного ген. Клейстом.
Приветливое лицо старого генерала, всегда корректного даже с иностранцами, находившимися в его ведении, стало неузнаваемым от гнева.
— Не генерал Клейст, а я был на Дону, и я знаю только одного атамана Павлова, как знаю казачьего поэта Донскова. На подведомственной мне территории не будет никаких Белых и Духопельниковых. Выбросьте этот приказ в сорный ящик.
Я очень рад, — продолжал генерал, обращаясь ко мне, — что вы защитили своего старшего начальника. Это делает вам честь. Где теперь находится атаман Павлов?
— Атаман Павлов, как и я, имел направление на Запорожье, но был оттеснен наступлением советских армий и теперь вблизи Днепра, южнее Запорожья. Точное местопребывание его мне неизвестно.
— Я извещу вас о прибытии вашего атамана в Запорожье. Штаб его временно будет находиться здесь.
— Покорнейше благодарю, господин генерал.
Дальше всей силой своего гнева генерал обрушился на растерявшегося майора, еле успевавшего вставлять в его окрики свое виноватое «яволь».
Для меня было ясно, что начинается война не только между казачьими штабами, но и сражение между немецкими генералами. И незадолгим мои выводы подтвердились жестокой действительностью, чуть не стоившей мне жизни.
