Как работали адвокаты в Древней Греции

Как работали адвокаты в Древней Греции

В афинских судах каждый гражданин должен был вести свое дело сам. Считалось, что это обеспечивало всем равные права. Так появилась профессия логографа, составителя речей от имени участника судебного процесса. Главный герой рассказа Лисий (445—380 гг. до н. э.), великий афинский адвокат, которому приписывалось составление 425 речей, из которых до нас дошло 34 речи.

— Наказание ты мое! — воскликнул Лисий, вскидывая вверх руки.— За время, что я с тобою вожусь, можно было бы осла выучить перед судьями выступать. Ведь ты не молотом по железу бьешь, а перед людьми говоришь, которые должны тебе сочувствовать. Они поверить должны, что без одного обола, который ты просишь тебе сохранить, ты с голоду подохнешь.

Фрасидей хлопал глазами.

— Начнем сначала. Займи положение. Так. Возьми палку в левую руку и обопрись на нее, будто, не будь ее, ты не сможешь на ногах устоять. Правую руку вытяни. Да не кулак. Разожми пальцы. Давай!
— Так разве я не был бы несчастнейшим человеком в мире, если бы, не лишенный своим недугом лучших и высших благ, потерял по милости моего противника пособие.
— Стоп! На слове «недугом» ударение надо сделать и при этом на палку опереться. Скажи одно это слово и обопрись.
— Недугом.
— Еще раз!
— Недугом!
— Да не на меня ты смотри, а на судей. Я и так знаю, что щиты, которые ты продаешь, в немалой цене и в кубышке у тебя кое-что есть. Ты смотри так, чтобы тебя пожалели.
— Недугом.
— Не двигайся.

Лисий подбежал к печке и, сунув руку в духовку, вернулся к заказчику, и провел пальцами у него под глазами.

— Да что ты меня мажешь?
— Синеву навожу. Рожа у тебя отъевшаяся. Не похож ты на голодающего. Утром на этих же местах гуще помажь. У тебя ведь в саже недостатка нет. — Теперь повтори все сначала.
— Так разве я не был бы несчастнейшим человеком в мире, если бы, не лишенный своим недугом лучших и высших благ, потерял по милости моего противника пособие.
— Сойдет. Теперь отработаем последнюю фразу. Займи положение. Немного согнись. Начали.
— Я за такое отношение ваше буду питать к вам благодарность, а он впредь поймет, что не надо нападать на слабых, а надо побеждать себе равных.
— Сейчас уже лучше. Но при слове «благодарность» голос должен задрожать. Судьи должны почувствовать, что они обрели в тебе друга, что, если они придут у тебя щит заказывать, ты им за полцены его отдашь. Повтори «благодарность» с дрожью.
— Благодарность…
— Еще раз.
— Благодарность.
— И последнее. После слова «он» надо на сикофанта посмотреть, да и слово «он» надо без злобы в голосе произнести, чтобы поняли — ты человек незлобивый и простил обидчика своего.
— Я ему прощу! — воскликнул Фрасидей, сжимая кулаки.— Да он у меня…
— Потом ему врежь как следует, а пока пусть в тебе видят человека, который и мухи не обидит. Понял?
— Фрасидей достал драхму и положил ее на край стола.
— Забери назад. После процесса расплатишься. А теперь присядь. Достаточно я тебя учил. Теперь я хочу допросить, как судья. Скажи мне, Фрасидей, как ты узнал, что я речи составляю?
— Люди ко мне ходят разные.
— Значит, все-таки ходят, сирота ты мегарская. И кто они? Заказчики?
— Не только. Приходят послушать. Мне есть что рассказать.
— Значит, тебя богиня Афина не обидела и ты не косноязычен, как представился. И кто же тебе из этих людей ко мне дорогу указал?
— Андокид. Его обвиняли, что, облачившись в жреческое одеяние, он произносил непотребные слова, а потом гермы разбил.
— Помню его, негодяя. А ведь клялся мне, что никому о моей помощи не расскажет.
— Да он мне друг.
— Ты дружишь с таким богатым человеком? Об этом как раз сикофант и говорил. И что Андокид у тебя потерял? Тоже слушать тебя приходил?
Нет. Мы вспоминаем нашу молодость. Ведь мы вместе с ним под водительством Алкивиада отправились в Сицилию. Вместе Сиракузы осаждали. Вместе в латомиях камень долбили. Там я калекой стал.
— Вот оно что! Мало того, что ты судей обмануть хочешь, ты еще и мою родину осаждал.
— Фрасидей застыл с открытым ртом.
— Да я, да ты,— забормотал он.— Андокид уверял, что ты фуриец.
— Нет, сиракузянин я. Отец мой там мастерской щитов владел. Так что дело твое я знаю. Фурийцем я стал, когда Дионисий власть захватил и отнял у нас с братом все, что мы имели. Не стал я об этом моему первому заказчику говорить. После того как брата моего афинские тираны казнили, отчаянным мое положение было. Боялся я, что Андокид другого логографа возьмет. Теперь же я без ваших драхм обойдусь. У меня другое дело есть.
— Какое такое дело?
— Вот приходи в театр на Великие Дионисии, на постановку комедии Аристофана, поймешь.
— Ты что, актером еще стал?
— Недогадливый ты человек, Фрасидей. Вот завтра ты будешь перед судьями выступать. И все, кроме моих заказчиков, будут думать, что ты свои слова произносишь, и должны тебе поверить, что без государственного пособия тебе не обойтись.
— Так и в театре будут восторгаться игрой актеров, не думая, что есть люди, которые каждое слово, каждый жест с ними отрабатывали. Вот такое у меня теперь новое дело. А в старом ты мой последний. Больше я за такие дела не берусь.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий

  1. Длинный нос

    Спасибо! Сделал закладку.

    Ответить