Как советских граждан хотели превратить в рабов

вов

Нина Яковлевна Александрова —  Когда фашистские летчики обнаружили нас, начались обстрелы, появились раненые, убитые. Командование Лужским оборонительным рубежом приказало населению, призванному на оборонительные работы, отходить.

Около нашей деревни оборону держали балтийские матросы. Они нас старались успокоить. Но спокойной жизни, конечно, не получилось. Ежедневно самолеты врага делали налеты на расположенный тогда у Керстово (что рядом с Малли) наш аэродром, бомбили его, бросали бомбы на близлежащие деревни. Население стало уходить в леса.

Я отправилась в деревню Котлы, надеясь оттуда уехать в Ленинград, но это оказалось невозможным. Шли только военные поезда. Женщины, дети, старики прятались в лесу, и я с группой котельцев направилась в лес за деревню Рассия.

Деревни горели. Котельский аэродром, станцию бомбили постоянно. Наши войска отступали по проселочным дорогам, на машинах везли раненых. Ночью за Рассией хоронили убитых. Там я встретила кингисеппских руководителей Михаила Седюка и Михаила Николаевского. Участковый милиционер из Котлов Василий Беляев пристроил меня в семью мельника, его звали Григорием Николаевичем, дал одеяло, подушку.

В одно августовское утро в лесу появились немцы и приказали возвращаться домой: они, мол, будут прочесывать лес от партизан. Так вернулась в свою родную деревню. Родители жили в саду, немцы в дом не пускали. Вскоре они ушли, и мы стали жить в доме.

Ночью, когда приходили из леса партизаны, мы с мамой стирали им белье, чинили одежду, делились хлебом и другими продуктами. У партизан был наш деревенский Петр Иванович Давыдов. Заходили к нам и солдаты, выбирающиеся из окружения.

В 1942 году пришел к нам в деревню молодой парень, назвал себя Моревым Анатолием Павловичем. Когда познакомился с нашей семьей, стал просить помочь их группе. Оказывается, их было 28 человек, среди них я узнала Володю Кудрявцева, подростка лет 14-15. Командиром у них был москвич Иван Иванович, фамилию забыла. Мы помогли им, чем могли.

Среди местных нашелся предатель, который выдал их немцам. Об этом мне сказал Морев в Нарвской тюрьме для политических заключенных, куда я тоже попала по доносу.

вов

В нарвской тюрьме встретили разведчицу Нину Дорогину, находились с ней в одной камере.

Нину избивали, пытали, заставляли выдать товарищей, но она стойко держалась. На допросе она видела директора Кракольской средней школы Титова, которого истязали гестаповцы так, что не могу это пересказать. Варвары, как есть, варвары.

В это же время в Нарвской тюрьме сидела разведчица Ольга Рыбакова, врач Кракольской больницы Матильда Евсеевна Дедикова.

В тюрьме сидела группа учеников директора Титова — Нина Минаева, дочь капитана сейнера, Зина Кириллова, Мария Михайлова из Усть-Луги. Они вместе с директором школы печатали и распространяли среди населения листовки. В тюрьме всем им пришлось испытать немало мучений. Как сложилась их дальнейшая судьба, не знаю. В деревне Килли активно поддерживали связь с партизанами Екатерина Адамова и ее муж Сергей, Елена Куттанен и Вера Солунова из Керстово. Когда немцы везли эшелоны пленных в Германию, на берегу Наровы были расстреляны 30 человек, в том числе Е. Куттанен и В. Солунова. Расстреливали голыми, издевались.

А концлагерь у деревни Замостье Гатчинского района? Чудовищный лагерь на торфяном болоте. Деревянный барак, окна затянуты колючей проволокой. Нары в два этажа, некуда деться от клопов, вшей, тараканов. Нас хотели превратить в рабов. Труд был каторжный.

Заключенных возили в лес. Телегу тащили три женщины. Одна посредине, две с краев тянули за проволочные петли, которые шли к осям колес. Немец с автоматом и собакой-овчаркой садился на телегу. Сзади шли, вернее плелись, пленные мужчины-доходяги.

До леса три километра. И по лесу с километр по болотистой дороге. Напилим сосен. Погрузим и в обратный путь. Местами из трясины телегу не вытащить, немец орет, бьет плеткой по головам, по чему попало, травит собакой, летят клочья от и без того ветхой одежды. В лагере бревна разгрузим, похлебаем баланды (вода с горстью муки) и через час снова в лес.

Другая группа работала на торфоболоте. Носили, складывали брикеты в огромные штабеля. За километр, за два катили огромные чугунные люльки к железной дороге. Немощные старушки копались на огороде, запасали немец-кому начальству овощи впрок, носили из леса ягоды, грибы солили.

Рядом с бараком чернел грязный пруд, в котором мыли лопаты, ведра. Здесь пленные могли «постирать» себе рубашку.

Страшный голод, изматывающий труд, антисанитария уносили из жизни заключенных. Утром давали кружку чая из травяной заварки и 100 граммов опилочного хлеба, в обед — баланда, а вечером снова кружка кипятка.

Сердечные люди из деревень, когда проходили мимо, старались бросить нам кой-какую картошку, иногда доставались одна или две.

В Замостском концлагере погибли от мучений и расстрелов тысячи мирных людей и военнопленных. Среди расстрелянных были чехи, немцы, не соглашавшиеся воевать против СССР. Привозили в наручниках, рядом стоял гроб, человека подводили к столбу и из пяти автоматов стреляли. А если это был русский, то и гроба ему не полагалось. Нас в это время загоняли в камеры, но через решетку почти все было видно.

Но вот в январе 1944 года советские войска перешли в наступление на Красное Село. Мы услышали канонаду артиллерийского боя. Нас, заключенных, под охраной ведут на вокзал, заталкивают в товарные вагоны, закрывают. Полицейский говорит: «Паровоз не дадут, состав взорвут». Сидим и ждем. М. Дедикова берет гитару, которая чудом осталась при ней, и запевает «Катюшу». Все подхватывают, полицейские ругают нас на все лады, а нам все нипочем, рады — вражину гонят с нашей земли.

Ночью подцепили паровоз к составу, он медленно отошел от станции. В Кингисеппе высадили всех и загнали в казармы. Фашисты пытались тут удержаться, Ко гнали их хорошо. А они гнали нас все дальше и дальше: Нарва, Таллинн, Рига, Либара. Но там был конец фашистам. Нам, кто жив остался, предстояла радостная дорога домой.

28 июня 1945 года я вернулась домой, 1 сентября начала учить детей в Керстовской школе, где проработала 29 лет.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий

  1. coronavirus-dashboard.info

    В октябре 1945 года верховный главнокомандующий англо-американскими экспедиционными силами генерал Дуайт Эйзенхауэр запретил использование силы и принуждения в отношении решения о репатриации для советских и югославских граждан, пребывавших в американской зоне влияния. Некоторые из бывших остарбайтеров, столкнувшись с необходимостью вернуться в СССР после добровольного отбытия в рейх для «помощи по хозяйству», покончили жизнь самоубийством Репатриации не подлежали белогвардейцы и эмигранты, не являвшиеся гражданами СССР. Исключением стала только выдача англичанами казаков в Лиенце, среди которых были выданы также казачьи генералы Краснов, Шкуро, и др.

    Ответить
  2. Анатолий

    Деды и родители дали нам ВСЁ: СВОБОДУ, ПИТАНИЕ И ТЕПЛО.

    Ответить