Подгоняемая жандармами, из ворот показалась большая группа людей. Их насильно отправляли на каторгу в Германию. За ней бежали женщины. До самой околицы, где дорога сворачивает к Бравичам, слышались плач, стоны и людские крики.
Это людское горе не могло оставить безучастными бойцов «Журналиста». Больше того, кое у кого даже закрадывалась мысль: а не они ли виной всему происшедшему? Как вызволить, спасти из беды безвинных людей. Напасть на конвой и дать им возможность разбежаться по домам? Хватит ли у них сил, удастся ли операция? Твердой уверенности не было. Риск был слишком велик — и для бойцов «Журналиста», и для самих арестованных.
Теплилась надежда на то, что сами арестованные, по крайней мере более смелые из них, попробуют бежать из лагеря, чтобы присоединиться к партизанам.
Подтолкнул арестованных к решительным действиям один эпизод, происшедший в Бравичах, точнее, в местном лагере, который устроили оккупанты в школьном дворе. Он был своего рода «перевалочным пунктом»: одних заставляли рыть окопы в долине реки Кулы (немецкие захватчики, откатываясь под натиском наступающих советских войск, намеревались здесь закрепиться и потому спешно укрепляли этот район), других гнали к реке Прут, чтобы затем отправить на принудительные работы в Германию.
Дело было так. По поручению командира «Журналиста» в лагерь незаметно проникла девушка из местных жителей. Она должна была разведать обстановку и попытаться организовать побег арестованных к партизанам. Ее заметил офицер.
— Ты как сюда попала? Ведь находиться здесь строго запрещено!
— Это моя жена, господин лейтенант, — ответил один из арестованных, став по стойке «смирно». — Мы недавно поженились.
— Вот оно что! Нежная любовь! — с издевкой сказал тот. — А она недурна!
Лейтенант повернулся к идущим с ним двум солдатам и приказал:
— А ну-ка, разденьте ее, посмотрим на красавицу.
Девушка бросилась бежать. Но солдаты догнали ее, приволокли к лейтенанту и стали срывать с нее одежду. Она отчаянно закричала. Парень с кулаками набросился на офицера. И тогда случилось страшное: фашист выхватил пистолет и выстрелил в парня. Тот рухнул замертво. С душераздирающим криком девушка стала вырываться из рук солдат. Раздалось еще два выстрела. Крик оборвался.
Все это произошло на глазах у арестованных. Лагерь не спал всю ночь. У многих созрело решение перебить охрану и бежать к партизанам.
— Нечего нам больше оставаться в этом аду, — твердил Василий Пую, известный среди сесенцев своей смелостью.
— Бежать? — спросил Павел Бежан. — Поймают — расстрел на месте.
— Как хотите, — стоял на своем Василий. — Риск большой, могут и поймать. Но жизнь у человека одна.
Под покровом ночи они, как тени, пробрались через колючую проволоку, вышли из села и направились наугад через поля, в сторону леса. Перед рассветом были уже в лесу. Остановились на поляне возле известного в округе Чофульского колодца.
— А если не найдем партизан?
— Тогда сами станем партизанами, — сказал Василий.
Парень знал, что у этого колодца изредка появляются вооруженные люди. Он аукнул несколько раз в надежде, что кто-нибудь услышит. Но отозвалось только эхо и вскоре затихло.
Парни двинулись по тропинке, ведущей вверх по крутому склону. И вдруг путь им преградили трое с автоматами.
— Что за люди?
— Добрые! — ответил Пую, говоривший немного по-русски.
Незнакомцы предложили парням присесть на сваленное ветром дерево. Один из автоматчиков — им был командир отряда Смилевский — стал подробно расспрашивать: откуда идут, куда направляются, много ли фашистов охраняет Бравичский лагерь; особенно заинтересовался строительством окопов — где их роют, какого профиля, как укрепляются войска?
Парни отвечали обстоятельно, припоминая многие подробности.
А под конец спросил:
— Вы, наверное, знаете, где живет Петр Кожокарь из Сесен?
— Еще бы! Конечно, знаем! Ведь мы с ним из одного села.
— Так вот, слушайте внимательно. У него живет румынский капрал, гад из гадов. Нам надо с ним поговорить. Доставьте его к нам. О нашей встрече никому ни слова.
Парни недоумевали: «Откуда ему известно и про Кожокаря, и про капрала. Не иначе как рассказал кто-то из наших. А нас хотят проверить».
— Притащим, раз надо, — решительно ответил Василий.
Дорогу к дому, где жил капрал, знали все. Пробирались огородами. Притаились в тени высокого заросшего тамариском забора. Окно слабо светилось. Капрал был в комнате один. Но вот погас свет. Выждали еще немного и по команде Василия приступили к делу. Жилец оказался пьяным. Его быстро связали, Павел заткнул ему рот тряпкой. Затолкали в мешок, подняли на плечи — и в лес. А вот и условное место — колодец на лесной поляне. Василий, как договорились, трижды подал условный сигнал: «Ку-ху! Ку-ху! Ку-ху!» Из-за деревьев появился человек и жестом приказал следовать за ним. Партизанская база находилась далеко отсюда. Нужно было перейти через овраг, поросший кустарником, и выйти к Ватчинскому лесу. На тропинке за поворотом стояла девушка с автоматом. Партизаны обменялись с ней паролем. Прошли еще немного — и неожиданная встреча: к ним, улыбаясь, подошли братья Ион и Григоре Захария. Не успели Василий и Павел удивиться, как появились и другие сесенцы — Михаил Василияну, Александр Буду, Михаил Коваль, Георгий Чиботару, Ион Даницэ, Семиан Ага.
— Мы-то думали, что будем первыми! — воскликнул Василий.
