Герой рассказа — пророк и преобразователь религии древних ариев (иранцев) Заратустра, живший между X и VII вв. до н. э. Ему принадлежит составление Гат, древнейшей части Авесты, священной книги провозглашенной им веры, получившей название зороастризм (от греческого написания имени «Заратустра»).
Заратустра поднимался по тропе первым. Тем, кто следовал за ним, был виден черный плащ, обнимавший его еще сильное тело, и спускавшиеся на плечи длинные, белые, волнистые по краям волосы. Тропа становилась все круче и круче и за нависшей над нею скалою вывела на возвышенность, покрытую рыхлым снегом. За нею громоздились сверкающие снегом горы, упирающиеся своими головами в небо.
Провидец оглянулся, и шедшие за ним увидели очертание его лица, принявшего благородство и белизну гор. Заратустра ждал, когда поднимутся все: семнадцать мужей, семь жен с детьми, девять собак — те, кого удалось увести от беснующейся черни, возбужденной служителями дэвов.
Когда все пришли и окружили провидца, вперед выступил сомневающийся во всем, чему учил Заратустра, Бэс.
— Ты обещал привести в страну Ахурамазды,— проговорил Бэс.— А где же он?
— Смотрите,— сказал Заратустра.— Вот его нестерпимый блеск. Я бы мог сказать блеск его глаз, если бы они у него были. Смотрите! Вот этот вытекающий из-под рыхлого снега бурлящий поток, который там, на равнине, станет могучей рекой, дающей жизнь пустыне, животворящая сила Ахурамазды, я бы мог сказать сила его рук, если бы они у него были.
Послышался нарастающий грохот. На Заратустру и его спутников неслась сметающая все на своем пути снежная лавина.
— Это, конечно, голос Ахурамазды, не имеющего рта, чтобы говорить? — язвительно спросил Бэс.
— Нет,— сказал Заратустра.— Это козни твоего господина Ангро-Майнью.
Почуяв опасность, завыли собаки. Завизжали, прижимаясь друг к другу, женщины. Грохот приближался. Снежное облако совсем рядом! Но вот над головами показался орел, парящий на распластанных крыльях. И тотчас грохот затих. Лавина остановилась. Бэс закачался на ровном месте, заскользил и покатился к обрыву. Но никто не взглянул в его сторону.
— Смотрите! — сказал Заратустра.— Это вестник Ахурамазды, окрыленное солнце, обходящее всю землю. Ахурамазда приказал ему свернуть со своего пути, чтобы нас спасти. Такова воля Ахурамазды, не имеющего ни глаз, ни рук, ни голоса, воля творца, создавшего мыслью своей мир, сотворившего человека и расселившего его потомство по всей земле. С тех пор, а, может быть, еще раньше, он ведет борьбу с Ангро-Майнью. На стороне Зла бесчисленные дэвы, могущие принять любой облик, в том числе и людской. Дэвом был Бэс. Дэвами были змеи и скорпионы, вставшие на нашем пути сюда, в страну Ахурамазды, и погубившие многих. Нас, слуг Добра, еще мало, но с нами Ахурамазда. Мы выбрали Ахурамазду, и отныне наш долг уничтожать змей и скорпионов, быть благодарными собакам, разделившим с нами опасности пути, не допускать лжи ни в сердце своем, ни в словах, охранять огонь, совершать возлияние Ахурамазде соком хаомы, смешанным с молоком.
— Учитель! — спросила одна из женщин.— Где здесь растет хаома?
— Смотрите! — сказал Заратустра, повернувшись лицом к вершинам.— Самая высокая из этих гор Хукарья. У подножия ее невидимое глазу озеро Ворукаша, из его середины поднимается древо Хаома, преодолевающее смерть. Никому не подплыть к этому древу, ибо его охраняет рыба Кара. И только орел Ахурамазды может опуститься на Хаому и набрать в клюв его гибких побегов с листьями бледно-желтого и золотистого цвета. Растертые в порошок, они опьяняют, воодушевляют, даруют силу страсти, способность к обороне, здоровье, развитие, рост, высшее знание. Ими я одолеваю желтого дракона, грозящего гибелью верующим в Ашу, отражаю могучего и кровожадного разбойника, разрушающего жизнь. Ими я хлещу тело колдуньи, вызывающей сладострастие. Смотрите, как прекрасна эта страна, рождающая Хаому, и как ужасны шестнадцать стран, лишенных Хаомы.
Заратустра повернулся лицом к низинам.
— Но они были так же прекрасны, как страна Хаомы, пока злокозненный Ангро-Майнью не сотворил для них бичи. Вот для той страны он дал десять зимних месяцев, оставив для произрастания растений всего два. Для той — вредоносных мух, жалящих и губящих скот. Для той — муравьев, пожирающих хлеб. Для той — греховное неверие. Для той, лежащей между водами, — москитов. Для той, богатой лугами, — злых властителей. Для той — противоестественный грех, которому нет искупления. Для той — злых колдунов. Для той — злостное, безграничное неверие. Для той — чужеземных пришельцев, для той, где семь рек Хинду,— болезни и засуху. Для той, последней из шестнадцати стран, созданных Ахурамаздой, у истоков широко разливающейся реки Рангха, бичом являются ниспосланные дэвами морозы. Вот в эти страны вы и спуститесь, мужи, и будете истреблять там дэвов, как извивающихся змей и крадущихся волков, чтобы они не смешивали свое нечестивое семя с семенем праведников.
И сошли шестнадцать мужей с женами и собаками той же тропой, какой их вел Заратустра. Перед тем же, как разойтись по своим шестнадцати тропам, они оглянулись, но Заратустры не увидели. Он слился с горами и снегами лучшей из стран.
