Из Венгрии до Биркенау поезда шли по меньшей мере четыре дня. Вагоны были так набиты, что люди задыхались. Многие умирали от удушья и жажды.
Однажды, когда открыли двери вагона, женщины, обезумев от жажды, бросились к пожарной бочке. Эсэсовцы долго не могли оттащить женщин от воды, и тогда просто пристрелили их…
Тысячные толпы ожидали своей очереди перед крематорием. Газовые камеры не успевали пропускать такую массу народа. Поэтому пришлось пустить в ход старые, примитивные камеры, в которых отравляли заключенных до того, как были выстроены крематории. Печи крематория не справлялись с такой большой нагрузкой. Языки пламени из труб поднимались так высоко, что пропадали в густом дыме, стоявшем над Биркенау. Сквозь этот дым не проникали даже солнечные лучи. В лагере было темно от дыма.
Целые груды мертвых тел складывались в ямы, вырытые за крематорием, и сжигались там. В воздухе стоял запах жженых человеческих костей и мяса. Фабрика смерти работала на полную мощность! Убийцы «трудились» в несколько смен, убивали днем и ночью.
Начальник крематория Молл попал в свою стихию, он нашел выход безумной изобретательности. Одним «изобретением» Молл особенно гордился: по его приказанию вокруг штабелей дров, на которых сжигали трупы, вырыли канавы, чтобы в них стекало сало сжигаемых тел, а потом этим салом поливали трупы, чтобы они быстрее сгорали.
Молл блаженствовал и развлекался очень своеобразно: бросал живыми в огонь детей и старух. Поскольку газовые камеры не могли справиться с таким потоком жертв, эсэсовцы вновь прибывших евреев часто отправляли на время в лагерь, а уже оттуда в газовые камеры. Особенно много в лагере набралось женщин, поэтому доктор Менгеле регулярно устраивал селекции, в результате которых большинство женщин направлялось в газовые камеры.
Страшное зрелище представляли толпы женщин, идущих на смерть. Едва прикрытые жалким тряпьем, а то и совсем нагие, шли они в свой последний путь.
Людей, признанных работоспособными, отправляли на дезинфекционную станцию. А через некоторое время оттуда выходили шеренги рабов.
Ежедневно лагерь пополнялся тысячами наголо остриженных женщин. Их загоняли в переполненные блоки, в которых уже жило по 500 человек. В блоках оказыва-лось по 1000-1200 человек, так что женщинам приходилось спать по очереди.
Самые тяжелые условия были в лагере ВИс. Там жило 26 тысяч венгерских женщин. Они не получали ни белья, ни одеял, а в первое время их пребывания в этом лагере не было даже воды. Вскоре в лагере вспыхнула сильная эпидемия сыпного тифа. Лазарета в лагере не было, не хватало также и самых необходимых лекарств.
Эсэсовские врачи Кениг и Менгеле применяли по отношению к этим женщинам свой метод «лечения».
Колонна венгерских женщин. Колонна за колонной шли они летом 1944 года на дезинфекционную станцию, а в конце концов в крематорий. Изможденные тела едва прикрыты тряпьем, головы наголо обриты. Женщин сопровождали вооруженные эсэсовцы и надсмотрщицы с собаками.
Например, тех, кто жаловался на головную боль, они заставляли стоять целый день на палящем солнце, а вечером их отвозили на «особую обработку», то есть в крематорий. У здоровых и молодых женщин брали кровь для немецких солдат. Таким образом, «чистая нордическая раса» получала в свои «благородные» вены еврейскую кровь.
Нацистская пропаганда старалась успокоить родственников жертв Биркенау, оставшихся в Венгрии. Венгерских заключенных заставляли писать на листках для писем один и тот же текст: «Мне живется хорошо». Даже те, кто прямо из поезда попадал в газовые камеры, должны были написать перед смертью на родину и тем создать фашистам своеобразное алиби. В раздевалке крематория им раздавались листки для писем и приказывалось немедленно писать домой. В строке для обратного адреса они должны были указывать адрес, существовавший только в головах эсэсовцев: «Трудовой лагерь Вальдзее»
В Германии в то время проводилась мобилизация всех трудоспособных, поэтому тысячи заключенных посылались в другие немецкие концлагеря либо на заводы. Составы везли в Германию свежую рабочую силу, а в крематории Биркенау возвращались поезда с венгерскими «мусульманами», с тенями людей, только два или три месяца тому назад отправленных на работы в Германию.
В лагерь приходили представители частных немецких фирм и, как рабовладельцы, набирали для работы на военных заводах здоровых мужчин и женщин. Требования они предъявляли самые различные: одним были нужны женщины с тонкими и нежными пальцами, другим— сильные и здоровые, а третьим — просто красивые.
Среди новых жертв было довольно много солдат, еще недавно сражавшихся на восточном фронте и арестованных на родине во время отпуска. Этих солдат тоже отправляли в Биркенау. Там они показывали свои удостоверения и требовали каких-либо льгот, но все напрасно. Мы сами видели, как в крематории кричал и возмущался мужчина в форме венгерского генерала.
Однажды среди заключенных, дожидавшихся своей очереди перед дверями газовой камеры, возникло беспокойство, очевидно, они предчувствовали что-то недоброе. Офицер-эсэсовец обратился к ним: «Я обращаюсь к вам, представители дружественной нации, плечом к плечу с нами сражающейся против общего врага. Я понимаю, что вам тяжело оказаться в трудовом лагере, но и здесь фронт, и вы не перестаете быть нашими союзниками. Мы будем обращаться с вами, исходя из этого.
Мы отправляем на работы десятки тысяч людей из вашей страны и теперь, в условиях военного времени, не можем мыть и дезинфицировать вас каждого в отдельности. Поэтому все вы должны принести определенную жертву и согласиться на общую баню и дезинфекцию.
Пожалуйста, пусть кто-нибудь из вас, знающий немецкий, переведет это всем остальным».
Тогда один венгерский офицер обратился к заключенным: «Друзья! Докажем немцам, что мы умеем не только храбро драться, но и безропотно выполнять приказания. Пожалуйста, соблюдайте порядок и постарайтесь все войти в эту маленькую дезинфекционную камеру».
Растроганные и взволнованные заключенные закричали «Браво!»
Они потеснились, стараясь уместиться в камере, двери закрылись, и через несколько минут храбрые и дисциплинированные союзники превратились в еще более послушные трупы.
Вечером нам рассказал об этом Филипп Мюллер, истопник крематория, знавший и немецкий и венгерский языки.
В тот период Биркенау был на вершине своей печальной славы. Все его лагеря были переполнены.
Мы определяем число венгерских евреев, прибывших тогда в Биркенау, в 400 тысяч человек, а в газовых камерах за 24 часа были полностью уничтожены 7 эшелонов, то есть около 20 тысяч человек.
