Враг близко от нас

Враг прорвался и оказался совсем близко от нас

Небольшой аэродром в Гайдуке занял поле, примыкающее к полотну железной дороги Краснодар — Новороссийск. Прямо за ней поднималась горная цепь; на густо зеленой внизу ближайшей горе открывались у верхнего гребня каменные проплешины, похожие на причудливые изваяния — словно это атланты поддерживали его.

— Вот, пожалуйста, и ориентиры — лучше не придумаешь,— заметил кто-то из летчиков.

— Будут тебе ориентиры, когда ночью покрутишься у этой горы,— отвечал другой.— Чтоб, если зацепишься, знал, куда упал.

Условия полетов оказались здесь действительно сложными. И уже следующим вечером, в сумерках, мы стали свидетелями, как на взлете — а он был возможен лишь в одном направлении — скапотировал, ударившись о верхушку кустов, истребитель МиГ-1. Стоянка нашей эскадрильи оказалась неподалеку, и вместе с другими я бросился к разом вспыхнувшему на этом месте костру, чтобы помочь летчику, если он жив. Оставалось добежать совсем немного, когда там, в огненной гуще, начали резкими хлопками рваться снаряды и патроны. Едва успел, падая, прижаться к земле, обвалом ударил в уши грохот взрыва, осветившего все вокруг мгновенной вспышкой…

Трудно спорить с тем, что потери на войне неизбежны, принимая эту неизбежность вообще. Но каждая конкретная смерть больно ранит, даже если погибший совсем незнаком. Твой кровный брат, солдат войны, он ушел, а завтра может быть твой черед — эти мысли неосознанно наплывают, когда видишь смерть рядом, даже такую расточительно нелепую.

Силой взрыва мотор истребителя был отброшен прямо к щели, вырытой у нашей палатки.

— Плохая примета,— зло пнул ногой искореженный металл механик по вооружению Саша Болотин.— Эх, судьба…

— Думаешь, мотор подвел?

Враг прорвался и оказался совсем близко от нас

— Может, мотор, может, летчик не вытянул — разбег-то для МиГа короток; кто об этом теперь узнает? Но я не о том — для нас плохая примета, нам здесь начинать, и этот МиГ, если хочешь, хуже черной кошки на дороге: предупреждение!

— Хотите слушайте, хотите нет, а чую: этот Гайдук нам себя еще покажет…

Вопреки мрачной примете боевая работа полка и на новом месте пошла в общем-то успешно. УТ-1 — не скоростной истребитель, ему не нужен длинный разбег, а наши уже умудренные опытом летчики, еще в Приазовье неплохо освоившись в ночных условиях, почти не сбивались с маршрутов, да и горы научились «видеть», как говорится, шестым чувством.

Все шло по уже испытанному порядку: целую ночь полеты, с рассветом — затишье; вернее — видимость затишья, потому что за день надо было отремонтировать самолеты, привести в порядок моторы и вооружение, подготовить все для следующей ночной страды, но ничем себя не обнаружить. Правда, аэродром наш немцы знали и не раз бомбили, однако каждый налет заходили на другую его сторону, у железной дороги, где были устроены ложные капониры. На стоянку эскадрильи падали лишь случайные бомбы, да и то чаще — за ней, на поле со спелыми помидорами, куда мы в редко выпадавшие свободные минуты бегали подкормиться.

Впрочем, «подкормиться» — не то слово. Здесь, на случайном прифронтовом аэродроме, где всего не хватало, перебои снабжения с каждым днем ощущались сильнее, и скоро томатное поле стало для технического состава чуть ли не основным источником питания. До сих пор не могу есть помидоры…

В первых числах сентября положение на южном участке фронта ухудшилось — враг повел наступление от Краснодара к Тоннельной и Новороссийску. Мы почувствовали это по активности его авиации. Но господству гитлеровцев в воздухе противопоставить было нечего: кроме «утят», в строю на Гайдукском аэродроме оставалось лишь несколько истребителей.

Зарницы боя на севере померкли в зареве пожаров Новороссийска. Вечером 4 или 5 сентября группе «юнкерсов» удалось накрыть бомбами большой склад боеприпасов, располагавшийся у железнодорожного кольца в преддверии города. И всю ночь полк летал под непрерывный грохот доносившихся оттуда взрывов, казалось, там горело само небо, высвечивая мрачную громаду гор…

Потом враг прорвался через перевалы у Тоннельной и оказался уже совсем близко от нас. Пришлось поднять самолеты засветло — в помощь частям, пытавшимся заткнуть прорыв. Этот массированный удар стоил полку трех «утят», сбитых огнем с танков. Едва стемнело, мы подготовили новый вылет, но тут воздушная разведка выявила, что ситуация еще более усложнилась.

Помимо танковой колонны, наступавшей вдоль железной дороги, вторая группа танков повернула от Тоннельной ущельем, которое могло вывести их к побережью у Кабардинки, на полпути между Новороссийском и Геленджиком, в тыл нашим оборонявшимся войскам. Над всей группировкой, которая защищала Новороссийск и выход к морю, нависла угроза глубокого окружения. А частей, способных быстро выдвинуться на повое направление, во всей округе, видимо, не было.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий