Ленинград после снятия блокады

Бои закипели в районе Синявинско-Шлиссельбургского выступа. Фашисты укрепляли его с сентября 1941 года. Используя природные условия, применяя новейшие способы фортификации, понастроили множество линий дотов и дзотов. Загородились минными полями, многими рядами колючей проволоки. Пристреляли перед собой все пространство.

Прорыв блокады Ленинграда

Но бойцов наших не удержать. Круто закипают бои тринадцатого января. Еще круче — четырнадцатого. Удар за ударом. Рукопашные схватки. Фашисты бешено обороняются, контратакуют. И все безуспешно. В наши руки окончательно перешли сильно укрепленные населенные пункты Мишкино, Гайтолово, Тортолово и другие. Впервые в военной истории столь могучий удар армии по внешнему периметру блокады осуществляется вместе с находящимися в кольце. Воины Ленинградского фронта одновременно перешли в наступление. Трещит, рушится блокада под ударами двух фронтов. Чем ближе они друг к другу, тем ощутимей сила взаимного притяжения, тем выше энтузиазм советских войск. Героизм всеобщий. Раненые не покидают строй. Летчики, танкисты, артиллеристы, минометчики выше всяких похвал.

Восемнадцатого января 1943 года, на рассвете седьмого дня боев, в заснеженном овражке у рабочего поселка номер пять волховские разведчики натолкнулись на небольшую группу солдат в белых маскировочных халатах.

— Кто такие? Пароль?

— Победа!

— Отзыв?

— Смерть фашизму!

— Свои, ленинградцы, милые!

Вот он, долгожданный исторический день! Незабываемый день торжества и славы. День освобождения города Ленина от блокады. Девятьсот дней и девятьсот ночей продолжалась осада, теперь настал ей конец. Бойцы качают друг друга, тискают в крепких объятьях. Целуются. Кидают шапки вверх. Лица сияют радостью и счастьем. На глазах слезы. Гремит восторженное «ура!».

Немецкая армия под Ленинградом

Тридцать две пехотные, четыре мотомеханические, четыре танковые дивизии блокировали город. Сила несметная. Сотни самолетов бросали на него фугасы и зажигалки. Сотни осадных орудий методично били по его самым дорогим и важным местам. Город жил без хлеба, без топлива, без света, без воды. И выдержал. Перенес. Не сдался, не покорился наглому захватчику.

Девятнадцатого января можно было прочесть во всех газетах новое сообщение Совинформбюро:

В сообщении приведены внушительные цифры трофеев. Шесть тысяч танков! Двенадцать тысяч орудий! Тысячи минометов, пулеметов, стрелкового оружия. Множество боеприпасов и другого именного имущества. Радуясь этому, бойцы иронизируют:

— Враги снабжают нас лучше друзей. Который год тужатся, пытаются открыть второй фронт, да, выходит, кишка тонка. Вместо военной помощи шлют приветствия, свиную тушенку и колбасу в консервных банках, прозванную «улыбкой Рузвельта».

Шестнадцать километров разделяли войска двух фронтов.

Спринтеру бежать не более часа. Пешего хода и то два-три часа. Всего лишь шестнадцать километров! Но каких! Здесь шагу нельзя было ступить, не напоровшись на препятствие, на кинжальный огонь. Фашисты с остервенением обреченных отбивались, переходили в контратаки. Не помогло! Не суждено было осуществиться сатанинскому плану.

Планы фашистов на Ленинград

По прямому указанию Гитлера собирались фашисты сравнять великий город с землей. Жителей до единого истребить опустошить все прилегающие к Ленинграду земли и создать на них Ингерманландию, заселенную германской расой. Эрих Кох говорил в своем обращении к немецким солдатам. Вы и ваши дети, — напыщенно вещал он, — «вдохнете германскую жизнь в землю, напоенную германской кровью».

Не спорим, германской крови под Ленинградом пролиты реки. Крови черной, злодейской, неправедной. Что же касается жизни, то была она испокон русской, русской и останется.

Девятьсот дней и ночей длился кошмар осады. Семь дней и ночей потребовалось для ее прорыва. Семь суток. Если год, проведенный на фронте, считается за три, то не имеющие аналогии в истории семь суток этих надо увеличить не в три, а в тридцать три раза. И того будет недостаточно.

Дорога жизни

Более двух с половиной лет сообщался Ленинград с «Большой землей» лишь по воздуху да по легендарной ледовой дороге жизни (ВАД-101, Военно-автомобильная дорога № 101) через Ладогу. Каждый день и каждую ночь бомбили ее фашисты. Обстреливали из дальнобойных орудий. Засылали диверсионные группы. Пытались если не захватить, то разрушить путь спасения Ленинграда. А дорога жила и действовала. Исправно служила основной артерией, снабжающей живительной кровью мужественное сердце города.

Памятное путешествие по этой невиданной в истории войн ледовой дороге совершило много отважных смельчаков. Лед трещал и прогибался под скатами груженой полуторки. То и дело приходилось на самой малой скорости объезжать разводья и полыньи. Дверцы кабины открыты на тот случай, если придется сигануть в пучину. Ориентировались по березовым веникам на длинных шестах и по желтым огонькам мигалок. Время от времени привидениями возникали из мглы регулировщики в белых маскировочных халатах. Шофер притормаживал, внимательно выслушивал их советы и наставления и снова включал газ.

В несущейся снежной мути неясно проступали длинные хоботы зениток, обложенных глыбами льда и смерзшегося снега. Виднелись ледяные домики для артиллерийской прислуги. В таких же оригинальных сооружениях изо льда помещались медпункты, пункты для обогрева озябших путников, для отдыха тех, кто обслуживал эту диковинную трассу.

Слева от дороги полыхали розовые зарницы. Немцы вели методичный артогонь. Выстрелов почти не слышно было. Зато явственно слышались разрывы снарядов. Невдалеке от машины вздымались фонтаны воды и раскрошенного льда.

— Лупит как заведенный, — сумрачно отмечает шофер, — второй рейс совершаю, а он лупит и лупит.

Два рейса — такова минимальная норма для каждого шофера. Плакаты вдоль трассы напоминают:

«Водитель! Помни, мешок ржаной муки — это паек для тысячи жителей Ленинграда».

— Для целой тысячи, — рассуждал шофер, всматриваясь в ночную муть, — по малости, а все ж поддержка. Для такого дела и себя не пожалеешь.

Свирепствовал над застывшим озером буран. Колючий снег бил в ветровое стекло, заметал предательские трещины и полыньи. На скользком льду машина плохо слушалась руля. Двигалась осторожно, будто прощупывая каждую пядь ненадежного пути. Пословица: «тише едешь, дальше будешь» — имела здесь буквальное значение.

Внешний вид Ленинграда после прорыва блокады

Город после снятия блокады заставлял похолодеть и содрогнуться, это была одна из крупнейших трагедий Второй мировой войны. Город, воспетый Гоголем, Пушкиным и Достоевским, был недвижим. На улицах застыла страшная тишина. Угрюмый, спрессованный, дышащий холодом полумрак. Вытекшая из разбитого водопровода вода намерзла столбами, достигающими вторых этажей.

Парадные домов заколочены. В окошках фанера и жесть, кое-где подушки. На уцелевших стеклах тусклая изморозь, как бельма на глазах. Витрины и памятники заложены мешками с песком. Вмерзшие в лед Невы суда. Ветер раскачивает полусорванные вывески булочных, в которых давно уже нет хлеба.

Красавец Невский похож на горное ущелье. Бредет по узкой тропинке, протоптанной в глубоком снегу, женщина. Поверх мужского пальто старинная шаль с кистями. Визжит под полозьями детских саночек слежалый снег. На саночках покойник, завернутый в белую простыню. Муж? Брат? Может, сын или дочь? Навстречу ей — другая женщина, на ее саночках обломки кровати.

Молча разминувшись, они продолжают свой скорбный путь. Одна — на кладбище. Другая — к дому, чтобы принести туда каплю тепла. Каплю жизни. Той жизни, которую фашисты пытаются задушить.

Над городом дымы пожаров. Красные всполохи, как отсветы северного сияния, отражаются во льду Невы. Методично, размеренно, пунктуально бьют по городу осадные орудия большого калибра. Целят по местам, наиболее дорогим ленинградцам. Бомбят город с воздуха. Каждые полчаса включаются сирены. Расцветают в небе белые хризантемы разрывов. Огонь плотный.

Стервятники боятся пикировать. Беспорядочно кидают бомбы куда попало. За авианалетом новый артобстрел, снаряды рвутся на Невском. В «Ленинградской правде» сообщается, что с сентября сорок первого года, когда начались обстрелы, по Ленинграду выпущено 5790 снарядов. С каждым месяцем цифра эта растет.

От сирены до сирены звучит метроном. Идешь по улице — жужжит метроном. Заходишь в дом — звучит метроном. Он как пульс, как биение сердца осажденного города. Как бесстрастный отсчет времени. Еще, и еще, и еще малый отрезок вечности.

С непривычки жутко. А ленинградцы привыкли. Метроном вносит в их бытие успокоенность, размеренность, ритм, позволяющий держаться на ногах. Держаться, чтобы бороться. Держаться, чтобы ковать победу:

— Нужно фронту — сделаем!

Производство в блокадном Ленинграде

Вот главный лозунг дня. Нужно фронту — и на кондитерской фабрике, славившейся своим шоколадом, вырабатывают взрывчатку. Нужно фронту — и артель, вырабатывавшая примусы, делает автоматы ППШ. Нужно фронту — и парфюмерная фабрика «Грим» поставляет на передовую противотанковые мины, а завод «Красная звезда»— зажигательные бомбы.

Оборудование Путиловского завода эвакуировано, но фронту нужно — и в опустевших цехах вручную ремонтируют танки и орудия. В модных ателье шьют ватники, гимнастерки, брюки и другую одежду военного образца. В дело обороны вносят лепту даже мастерские театров. Бутафорские танки, орудия, пулеметы и минометы не раз вводили в заблуждение ретивых фрицев, обрушивавших на них тяжелый бомбовый груз.

Культура в блокадном Ленинграде

Работает промышленность, не прекращается и культурная жизнь города. В Большом драматическом театре идет «Парень из нашего города». В театре музкомедии — «Баядера», «Свадьба в Малиновке», «Летучая мышь».

В театре имени Ленсовета — «Ключи Берлина». Залы переполнены. Во время тревоги никто не покидает своих мест. Только актеры, не занятые в спектакле, отправляются на крышу тушить зажигательные бомбы. Действуют и кинотеатры, и дома культуры, и библиотеки, хотя некоторые культпросветучреждения уже пострадали от артналетов и бомбежек.

Большой ущерб причинен Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Снаряд разрушил уникальный «Кабинет Фауста», точную копию кабинета средневекового ученого с его тиглями, ретортами и фолиантами. Пострадали и другие помещения, а библиотека действует. Сюда приезжают фронтовики. Просят книги по военной истории и военному искусству, книги по фортификации, описания выдающихся сражений, биографии известных полководцев.

Ленинградцы интересуются литературой по домоводству и сельскому хозяйству, по ремонтным работам. Спрашивают книги по огородничеству, садоводству, по разведению растений в комнатных условиях и оранжереях.

Самое страшное позади. Блокада прорвана! Бутылочное горло, как говорили фашисты, перерезано. Ленинград получил сообщение не только по льду и воздуху, но и по суше. В считанные дни проложена железнодорожная ветка к Неве. В Ленинград направились составы с хлебом, горючим и боеприпасами.

Блокада прорвана, но не снята совсем. Еще предстоят жестокие бои.

Похожие записи:

После них тишина — Артиллеристы Нацистские преступники, осужденные после войны заочно Пробиться к Ленинграду Япония после второй мировой войны Бой, после которого гладиаторы соперники стали друзьями Освобождение Донбасса Как артиллеристы обороняли полуостров от финской авиации Николай II после отречения от престола