Можно давать ход

На берегу, в крепости Свеаборг, вырастали огромные султаны черной земли, столбы темного дыма тревожно поднимались в небо. Но и вокруг «Гордого» начинала кипеть вода. Взрывы вспыхивали то с одного, то с другого борта. Шомраков сам подавал команды на руль, маневрируя противоартиллерийским зигзагом, не давая противнику пристреляться. На ходовой мостик выскочил штурман Лященко.

— Товарищ командир, прошу лево пятнадцать, впереди опасная глубина.

— Лево руля,— скомандовал Шомраков, а Лященко вновь побежал в штурманскую рубку.

— К постановке дымзавесы приготовиться,— пересиливая шум, прокричал Шомраков Красницкому.

Старпом пулей побежал на ют, где уже стояли дымовые шашки, похожие на небольшие аккуратные бочки. Около них хлопотал корабельный химик краснофлотец Емельяненко. А по правому борту, надев телефонные наушники, ждал команду «Дым» котельный машинист Николай Федоров. Через несколько минут небо, море, «Гордый» и «Грозящий» заволокло дымом. Ослепленный противник прекратил огонь.

— Дробь! — скомандовал Дутиков.

Над морем еще долго висела плотная дымзавеса, а в это время на «Грозящем» устраняли повреждения в машинах. Вскоре он дал ход.

— Ну как, доволен? — спросил Трошин, прикуривая у Борзова.

— Хорошо поработали, — потирая руки ответил Аркадий. Он затянулся и, улыбаясь, добавил: — Но когда вокруг нашей коробки начали ложиться снаряды, у меня похолодела спина.

— Скажи, Аркадий, а в гальюн тебя от страха не потянуло? — пошутил краснофлотец Бирзула.

— Слушай сюда, Хведя,— съязвил Борзов.—Сколько я тебе твердил: господь создал тебя не для шуток. Зачем же ты тратишь остатки драгоценного ума на плоские остроты? Ты бы лучше таблицу умножения выучил…

На переходе Дергачев, нерешительно помявшись на мостике, доложил Шомракову: — Товарищ командир, правая машина не в порядке.

— Что? — встревоженно спросил Шомраков.

— Холодильник греется,— уточнил Дергачев. — Почему? — допытывался Шомраков. — Буду разбираться. А пока придется идти под одной машиной. Холодильник надо разбирать.

— Сколько потребуется времени?

Дергачев пожал плечами: — В нормальной обстановке часа три-четыре. Ну, а сейчас… в общем, примем все меры.

Он спустился в притихшее машинное отделение, где на выгородках и поручнях сидели усталые краснофлотцы во главе со старшиной Ахматовым.

— Ну что пригорюнились, соколики? — попытался пошутить Иван Константинович. Но шутка не получилась. На нее никто не отреагировал.

— В первый день войны и на тебе… Наверное, где-то мы промашку дали, — удрученно сказал Ахматов.

— Промашку говоришь? — переспросил Дергачев. — Нет, братец, не то. Промашки здесь нет. Я думаю, что все дело в мелководье.

— Не понял, Иван Константинович, — поднял голову командир группы Киркевич.

— Что тут не понять. Глубина была маленькой, ход -сумасшедший. Поднятая винтами грязь, ил, водоросли засасывало в «холодильник. Вот и все.

— И ЧД? — спросил Киркевич. Это означало «что делать».

— ЧД?-Магистраль разбирать надо. Первым делом осмотреть приемную сетку забортной воды, видимо, она забита.

— Допустим, а дальше?

— А дальше хуже. Надо добираться до приемной сетки конденсатного насоса.

— Значит, надо лезть в горячий холодильник?

— Выходит, надо, — развел руками Дергачев.

— Там ведь температура…

— Это я и сам знаю,— беспокойно сказал Дергачев.— Но ждать некогда, кораблю нужен ход. Вскрывать холодильник надо сейчас.

Ахматов молча поднялся и начал доставать инструменты.

— Подожди, Леша,— остановил его Дергачев.— Надо сначала план выработать.

Он озабоченно поскреб висок, потом начал стучать пальцами по маленькому столику, на котором лежал машинный журнал.

— Значит так, вскрываем лаз холодильника. Дальше что?

— А дальше надо идти в горячее пекло, отдать гайки и болты, снять сетку приемной камеры,— вставил молчавший до этого щуплый машинист-турбинист Федор Ивакин.

— Ишь ты, какой быстрый. А кто пойдет?

— Я пойду,— не колеблясь заявил Федор.

— Щуплый ты, я помощнее,— сказал Родионов.

— Щуплый это даже хорошо. Холодильники не танцплощадка, там не повернешься,— перебил Дергачев.— Значит, пойдет Ивакин. Приготовить асбестовый костюм. Вооружить шланг с водой. Ты, Родионов, будешь Ивакина беспрерывно обливать водой.

— Понял.

— И еще одно. Надо нарастить трубку противогаза, вывести ее из холодильника, чтобы дышать свежим воз-духом.

— Это мы сейчас сделаем,— сказал Кузьмин и начал доставать противогазы.

— А вы, хлопцы,— Дергачев обратился к Михаилу Смирнову, Владимиру Игнашеву и Алексею Филиппенкову,— разберите магистраль забортной воды и осмотрите сетку приемной камеры.

Холодильник устрашающе дышал зноем. Казалось, сунь в него кружку с водой и она тут же закипит. Но Федор, одетый в неуклюжий асбестовый костюм и противогаз, уверенно подошел к лазу. Родионов окатил его с головы до ног холодной водой. Костюм и рукавицы потемнели и, казалось, еще больше разбухли. Федор пригнулся и с ключом в руках полез в палящее горло холодильника.

— Поливай, поливай его,— подсказал Дергачев.

Все думали, что Ивакин тут же выскочит. Но Федор неторопливо стучал ключами, подавал то раскаленную гайку, то болт. Вдруг на несколько секунд работа ключа прекратилась. Дергачев тревожно посмотрел на стоявших рядом краснофлотцев.

Засимкин, прикрывая лицо, наклонился, посмотрел на Федора. Тот расшатывал не поддававшуюся прикипевшую сетку.

— Работает,— радостно сообщил Засимкин.

— Поливай, поливай…

Федор подал приемную сетку конденсатного насоса, неторопливо вылез, рывком снял противогаз.

— Фу-у-у,— сделал он тяжелый выдох,— жарынь. Попить дайте.

Он долго глотал холодную воду, а затем сунул в нее раскрасневшиеся руки.

— Обжег?

— Да нет, кажется. Просто кожа подрумянилась. Жарынь.

А в это время Дергачев и Киркевич осматривали приемную сетку.

— Правильно вы сказали, Иван Константинович. На сетке накипи много.

— Чистить, быстро,— скомандовал Дергачев.

Носов и Кузьмин принялись за дело.

И снова Федор Ивакин полез в обжигавший холодильник, чтобы поставить сетку на место. Опять стучали ключи, в холодильник подавались болты и гайки, слышалось напоминание «поливай, поливай».

А через некоторое время Дергачев доложил на главный командный пункт:

— Товарищ командир, правая машина в строю. Можно давать ход.

— Молодцы.

Затем Иван Константинович поднялся на мостик и доложил командиру и комиссару о мужественных действиях Федора Ивакина.

— Так это же подвиг, Иван Константинович. Подвиг в первый день войны, — сказал Шомраков. — Представить Ивакина к награде. Петр Сергеевич, побеспокойся, пожалуйста, о наградном листе.

«Гордый» второй раз за эти сутки подходил к Таллину. Оставалось не больше часа пути. Внешне на корабле все было спокойно. Только трюмные машинисты Михаил Маслов, Борис Степунин, Михаил Коваленко и старшина команды сверхсрочник А. Помазкин метались от цистерны к цистерне, ручными насосами перекачивая скудные остатки мазута в одну расходную емкость, чтобы дойти до базы.