20 июля 1942 года разведка обнаружила в районе Портсангерфиорда три транспорта, шедших в охранении эсминцев и десяти других кораблей. Увидев конвой, Гарбуз сразу же наметил цель — самый крупный транспорт. Два наших самолета, прорвав заслон артиллерийского огня, оказались посередине каравана. Стрелки открыли огонь из пулеметов по кораблям охранения.
В то же самое время две торпеды, сброшенные с высоты 600-800 метров, устремились к транспорту. Раздался мощный взрыв, и корабль водоизмещением 15 000 тонн погрузился на дно. Это была первая победа североморских торпедоносцев.
Стало очевидным, что самолеты-торпедоносцы — мощное средство в борьбе на вражеских морских путях. Торпедоносная авиация имела свои преимущества перед подводными лодками. Северное побережье Норвегии изобилует фиордами и проливами, в которых укрывались вражеские транспорты. Большое количество таких естественных укрытий затрудняло позиционные действия лодок. Самолеты же могли перехватывать конвои даже на самых коротких переходах.
Учитывая эффективную роль авиации в борьбе на морских коммуникациях, Верховное главнокомандование пополнило Северный флот самолетами-торпедоносцами. В октябре 1942 года был сформирован 24-й минно-торпедный авиационный полк, и начались тренировочные полеты на новых самолетах.
В декабре летчики-торпедоносцы бомбили немецкие военно- морские базы и аэродромы, а с нового, 1943 года полк начал активные боевые действия на морских коммуникациях врага.
14 января разведчики обнаружили крупный конвой противника, направлявшийся на Киркенес. Видимость — плохая. Два самолета попали в сплошную снежную завесу и вернулись. Тогда в воздух поднялись экипажи капитанов В. Н. Киселева и А. А. Баштыркова. Ведущий Киселев и ведомый Баштырков в 13 часов обнаружили неопознанные корабли. Самолеты легли на боевой курс, разомкнувшись на дистанцию в 400- 500 метров. По ним открыли огонь зенитчики сторожевых кораблей и миноносца. Вскоре заговорили и береговые немецкие зенитки.
Киселев помнил слова Гарбуза: «Смело иди вперед и только вперед, выдерживай скорость, высоту, направление! Как взял, так и держи!»
Командир сообщил штурману М. Ф. Покало: — С курса не схожу. Будем торпедировать…
В 400 метрах от цели штурман нажал кнопку сбрасывателя и через несколько секунд крикнул: — Отделилась, отворачивай!
Киселев мастерски развернул самолет на очень малой высоте и пронесся вдоль борта торпедированного транспорта.
— Ведомый загорелся! — вдруг доложил стрелок-радист И. Берденников.
Объятая пламенем машина Баштыркова упала в море раньше, чем взорвался торпедированный транспорт. Раздались два взрыва… Вылетевший несколько позднее капитан Г ромов торпедировал и потопил в районе Варде третий транспорт.
На следующий день после героической гибели экипажа А. А. Баштыркова на «свободную охоту» ушли лейтенант Г. Н. Перегудов в паре со старшим лейтенантом В. П. Балашовым. В полете радист гвардии сержант М. М. Бадюк принял сообщение от воздушного разведчика: «На траверзе Сюльтефиорда конвой противника». Перегудов и Балашов сменили курс. Самолеты готовы были атаковать найденные транспорты, когда неожиданно появились.
Весной, когда удлинились световые сутки, немецкое командование перестроило систему конвоирования. К эскортированию транспортов теперь привлекалась истребительная авиация. Наши летчики тоже изменили боевые методы: как только разведка засекала конвой противника, на перехват вылетали бомбардировщики, торпедоносцы и штурмовики неизменно под прикрытием истребителей.
21 января 1944 года гвардии старший лейтенант Е. И. Францев первым из североморцев атаковал подводную лодку противника и потопил ее. 4 апреля самолет Францева уничтожил вторую лодку, на практике доказав, насколько эффективны торпеды в борьбе с подводными лодками. Подвиги летчиков-торпедоносцев высоко оценила Родина. 31 мая 1943 года полк был преобразован в 9-й гвардейский минно-торпедный авиационный полк. Семнадцать летчиков стали Героями Советского Союза.
Только с помощью торпед летчики полка за семь с половиной месяцев уничтожили двадцать восемь гитлеровских транспортов и пять боевых кораблей. Газета «Правда» в передовой статье от 2 июня 1943 года писала о североморских торпедоносцах: «Полк молод, но молодость не мешает ему занимать первое место среди торпедоносной авиации Военно-Морского Флота».
Гвардейцы стремились оправдать высокую оценку Родины.
15 июля экипажи гвардии капитанов С. Макаревича и В. Попок вылетели на «свободную охоту». Стояла явно нелетная погода: облачность до десяти баллов и беспрерывный дождь. Долетели до Гамвика, но так ничего и не обнаружили.
— Раз уж прошли Гамвик в таких дьявольских условиях — возвращаться не будем, — сказал Макаревич товарищам. — Идем дальше!
Заглянули в Лаксфиорд. Восточный берег плохо просматривался, его плотно окутала пелена дождя. Развернулись к западному берегу.
— Впереди корабли! — крикнул штурман гвардии майор П. Оглоблин.
Макаревич мгновенно сманеврировал, чтобы незаметно для врага взять нужную дистанцию и сбросить торпеды. Машина скрылась в тучах. Ведомый тут же повторил маневр Макаревича.
Штурман включил сбрасыватель, развернул прицел на большой танкер. С дистанции пятьсот метров выпустили торпеду.
Тем временем Макаревич развернул машину и повел ее вдоль берега на высоте пятнадцати-двадцати метров от воды. Береговые батареи молчали — они боялись поразить свои же корабли. А на кораблях орудия были зачехлены: зенитчики не предполагали, что в такую погоду в воздухе может появиться советский самолет.
Стрелок Андрейчук доложил:
— Взорвался!
Через несколько секунд он так же радостно сообщил:
— Вижу второй взрыв.
— Транспорт горит!…
Значит, не промахнулся и гвардии капитан Попок.
Вечером 19 июля 1943 года группа торпедоносцев и истребителей дальнего действия поднялась в направлении Варде, чтобы на переходе нанести удар вражескому конвою. Поиски не дали результата. Тогда командир группы гвардии капитан А. П. Адинсков принял дерзкое решение: атаковать порт Варде, который располагал мощной противовоздушной обороной. Североморцам удалось не только пробиться сквозь зенитную блокаду, но и разрушить многие портовые сооружения. В завязавшемся бою истребители прикрытия сбили больше десяти немецких самолетов.
После торпедирования летчики собирались в районе выхода из бухты — пора было возвращаться к своим берегам. В это время семь «мессершмиттов» обрушились на самолет Гусева. После меткой очереди стрелка-радиста Тараканова один «мессершмитт» рухнул в море. Но и немцы подожгли самолет Гусева.
— Горит правый мотор! — доложил гвардии старший сержант Цветков.
Пламя проникло в кабину стрелка-радиста и стрелка, огонь все ближе подбирался к кабине летчика. В последний момент Гусев вынужден был посадить самолет на воду, рядом с вражеским берегом. Затем командир надул резиновую лодку и подобрал раненых товарищей. Не оказалось ни часов, ни компаса. Пришлось положиться на интуицию.
Старший лейтенант Мацко, стрелок-радист гвардии старший сержант Тараканов и стрелок гвардии старший сержант Цветков сильно ослабли от потери крови. Поэтому капитану Гусеву весь путь пришлось грести одному. Не было ни пресной воды, ни продуктов. Вдобавок ко всему ухудшилась погода. С одной стороны, это было наруку североморцам — при плохой видимости самолеты противника не могли сверху заметить лодку. Но маленькое суденышко стало заливать ледяной водой. Ее вычерпывали руками. Надо было подкачивать воздух в лодку, однако раненые члены экипажа не могли и в этом помочь командиру.
Только через тридцать шесть часов показалась родная земля. На помощь мужественным летчикам пришли артиллеристы с Рыбачьего.
Автор а за что тогда Баштыркову звание Героя СССР присвоили если его самолет в воду упал? Баштырков свой горящий самолет как раз точно в транспорт уложил, который после этого затонул.
Все хорошо, только, давайте, не будем оскорблять реальное мужество и верность долгу летчиков-североморцев дутыми цифрами и придуманными победами.
Гарбуз не топил транспорт “в 15 000 тонн”. Не было у немцев в тех местах таких транспортов и использовать сейчас военную пропаганду тех лет – глупость и мальчишество.
Первая подводная лодка Францева – потоплена “по докладу”. До сих пор спорят был ли мальчик или нет. Вторая – точно из области мифов…
Хотя, конечно, яростным убер-патриотам школы тов. Мединского это не указ…
Мда-а-а.
Героизм наших предков никто ни ставит под сомнение. А как оценивать творчество таких писак? Кощунство? Приписать несуществующий подвиг? А вы уверены, что павшим и выжившим в той войне это нужно?! Не оскорбляют ли их память подобной ложью?