Гронский плацдарм удерживали 409-я, 53-я и 375-я дивизии 25-го гвардейского корпуса, располагавшаяся на северном берегу Дуная 93-я дивизия (она находилась в резерве командующего армией) и наш правый сосед 24-й гвардейский корпус генерала Краузе.
Где-то в начале февраля немецкое командование произвело перегруппировку войск: противостоящие нам 153-я пехотная, 8-я и 20-я танковые дивизии были заменены 44-й и 46-й пехотными дивизиями; кроме того, в середине месяца с Западного фронта в район Сольдины были переброшены 1-я танковая дивизия СС «Адольф Гитлер» и 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд».
Ни мы у себя в корпусе, ни в штабе армии не подозревали о сосредоточении врагом столь крупных сил. Поэтому могучий удар, предпринятый немцами утром 17 февраля по позициям 24-го корпуса, был как гром с ясного неба. Враг бросил против 6-й воздушно-десантной и 72-й гвардейских дивизий одновременно 150 танков и одну пехотную дивизию. В 11 часов наши части были вынуждены оставить город Сольдины. Чтобы остановить продвижение немцев в западном и юго-западном направлениях и прикрыть правый фланг корпуса, я приказал командиру 409-й дивизии генералу Гречаному быстро перебросить два батальона пехоты, учебную и разведывательную роты на берег канала Парижи и занять там оборону вместе с 1241-м полком 375-й дивизии. Гитлеровцы, постепенно тесня части 24-го гвардейского корпуса, к вечеру вышли к каналу Парижи и начали предпринимать попытки переправиться через него. Это было чрезвычайно опасно для нас, ибо переправившись через канал, противник заходил к нам в тыл и перерезал пути отхода.
Командующий армией приказал ввести в состав нашего корпуса свой резерв — 93-ю дивизию и расположить ее на правом фланге обороны. В ночь на 18 февраля она совместно с 6-й и 72-й дивизиями должна была нанести контрудар по наступавшему с севера противнику и вернуть утраченные позиции. К сожалению, 93-я дивизия не смогла к назначенному сроку сосредоточиться на указанной в приказе позиции, и контрудар трех дивизий ничего не дал. Мало того, в район, ранее занимаемый и оставленный 93-й дивизией в связи с передислокацией, немцы ночью переправили 284-й полк 96-й пехотной дивизии. Этот полк вышел к дороге Мужла — Паркань. Левый фланг корпуса был подставлен под удар, возникла опасность попасть в окружение.
Я приказал командиру 53-й дивизии полковнику Д. В. Васильевскому направить в село Ебед один батальон и совместно с батальоном 27-й гвардейской танковой бригады уничтожить противника, просочившегося с южного берега Дуная. Но мы опоздали и в этом случае. Немцы уже успели переправить через реку 35 танков. Наши части сумели ворваться в село Ебед, но под давлением значительно превосходящих сил врага были вынуждены сразу же оставить его. Так мы оказались в трудном положении.
Моральная подавленность, паника — чуждые для гвардейцев понятия. Несмотря на исключительно тяжелые условия, солдаты и офицеры в этой схватке проявили чудеса отваги и стойкости, они не отдали без боя ни одного метра плацдарма. Имена многих героев, проявивших себя в эти напряженные дни, вписаны золотыми буквами в боевую историю 25-го гвардейского корпуса.
В этих тяжелых, кровопролитных боях мы потеряли немало боевых соратников. Но враг платил за это сторицей. Вот что, например, рассказывал захваченный в плен солдат 46-й дивизии: «Перед наступлением в каждой роте дивизии было по пятьдесят человек. За время боев по ликвидации плацдарма в нашей пятой роте осталось всего шестнадцать солдат и офицеров. Из-за больших потерь пятая и седьмая роты были слиты в одну».
Как мы ни старались, нам не удалось отстоять плацдарм на западном берегу реки Грон. И пехотой и техникой гитлеровцы втрое превосходили силы корпуса. Поэтому по приказу командующего армией мы были вынуждены отойти на левый берег реки и занять там оборону. Выжав нас за Грон, немцы успокоились. Судя по сведениям разведки, вражеское командование сняло с нашего участка танковые дивизии СС «Адольф Гитлер» и «Гитлерюгенд» и перебросило их к озеру Балатон.
В чем же заключалась причина столь бешеного натиска гитлеровских войск, почему они так рьяно стремились ликвидировать плацдарм? В те дни, когда еще шла война, трудно было ответить на этот вопрос. Мне по крайней мере этот контрудар показался лишь бессмысленной вспышкой слепой ярости. На самом деле. Войска Первого Белорусского фронта находятся всего навсего в 60 километрах от Берлина, а вражеское командование вместо усиления обороны столицы рейха направляет к берегам далекой от границ Германии реки Грон снятые с Западного фронта отборные танковые соединения, организует контрнаступление. Это как-то не укладывалось в голове. Когда же стало известно, что после ликвидации Гронского плацдарма сделавшие свое дело танковые дивизии были переброшены не к Берлину, а на озеро Балатон, и что в этом районе подготавливается новое контрнаступление, сомнения в здравости ума немецкого командования еще более усилились. Причины столь странных, на первый взгляд, действий определились лишь многие годы спустя, после изучения документов немецкого генерального штаба и опубликования мемуаров гитлеровских генералов.
Дело заключалось в следующем.
Гитлер даже весной 1945 года все еще питал надежду на возникновение разногласий между Советским Союзом и его союзниками — Англией, Соединенными Штатами Америки и Францией, на развал антигитлеровской коалиции. Поэтому он стремился как можно дольше затянуть войну. Зная, что на Восточно-Германской равнине войска рейха не смогут долго противостоять русским, он решил сосредоточить как можно больше сил в Австрии и Южной Германии. По словам бывшего начальника генерального штаба сухопутных сил генерала Гальдера, Гитлер надеялся отсидеться в горах, опираясь на весьма значительные силы (около 100 дивизий, в том числе 30 танковых и моторизованных), а затем, «когда восточные и западные союзники вцепятся друг другу в волосы, вновь выступить на сцену в качестве решающей силы или на худой конец желанного пособника» (Англии и США.— Г. С.) Современная война — война моторов. Моторы нужны и при отсидке в горах. А танки, автомашины нуждаются в горючем, в снарядах и прочем. Австрия и Южная Германия — это крупные индустриальные центры. Австрийская промышленность, например, ежемесячно поставляла вермахту 850 танков и бронемашин, более 1000 орудий. В австрийском районе Цистерсдорф ежегодно добывалось свыше миллиона тонн нефти. Богаты были нефтью и окрестности венгерского озера Балатон. Именно эти соображения заставляли Гитлера цепляться за эти районы.
Венгерская нефть поставлялась в Германию через Комарпо. Гронский плацдарм угрожал этому чехословацкому городу. Если же и балатонский участок перешел бы в наши руки, то Германия осталась бы без горючего.
Эта мрачная перспектива постоянно находилась перед глазами гитлеровского командования, и поэтому оно решило изгнать советские войска с западных берегов Грона и Дуная. И могучий контрудар, нанесенный по нашим позициям, был первым шагом в выполнении этого плана. Вторым шагом должно было явиться контрнаступление у озера Балатон. Таким образом, усиление немецким командованием своих сил в Венгрии объяснялось тремя причинами. Первая причина — военно-стратегическая. Была предпринята попытка создать сильный оборонительный район в Южной Германии и Австрии и удержать переднюю линию этой обороны — Задунайскую Венгрию. Вторая причина — экономическая. Германии нужно было бы во что бы то ни стало сохранить венгерскую нефть. Третья причина — политическая. Гитлер стремился остановить советские войска, действовавшие в направлении Будапешт — Вена, позволить Англии успешно завершить захватническую войну в Греции, дать ей укрепиться на Балканском полуострове, а затем столкнуть ее с Советским Союзом.
Первая часть этого плана — вытеснение наших частей с Гронского плацдарма — была осуществлена успешно. Однако при выполнении второй части гитлеровцы потерпели полную неудачу. Разгадав намерения врага, войска Третьего и Второго Украинских фронтов заранее приняли необходимые контрмеры. Как и на Курской дуге, они вначале измотали противника, находясь в обороне, а затем сами перешли в наступление. Это произошло в марте 1945 года.
25-й гвардейский корпус после месячной подготовки 18 марта снова форсировал реку Грон и, громя фашистские части, пошел вперед. В его нелегком, но победоносном марше по Чехословакии и Австрии я не участвовал. К новым славным свершениям корпус повел генерал-майор Федор Афанасьевич Осташенко.
В ночь на 9 мая радио принесло долгожданную, безмерно радостную весть; гитлеровская Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Гитлеровская военная машина, державшая в напряжении и страхе столько государств, машина, настроенная на завоевания и разрушения, наконец была разбита. На землю пришел мир, пришла тишина, прекрасная, как бушующая вокруг весна.
Народы многострадальной планеты праздновали Победу, а кое-где еще продолжали грохотать пушки, продолжала литься кровь. Командующий немецкой группировкой «Центр» генерал Шернер вплоть до 14 мая продолжал бессмысленное кровопролитие. В те дни, когда весь мир был буквально опьянен великой Победой, части 7-й гвардейской армии все еще вели упорные бои с недобитыми гитлеровцами.
Орудия и пулеметы 25-го гвардейского корпуса замолчали лишь в шесть часов вечера 12 мая. И над чужеземными хуторами и селами, над лугами с сочной молодой травой, над быстрыми звонкими горными речками, над лесами и цветущими садами грянуло могучее «ура!» наших солдат, пришедших с берегов Волги в самое сердце Европы.
Большой боевой путь прошел 25-й гвардейский корпус. От Белгорода до Праги 2990 километров. И на этих километрах 3500 освобожденных воинами корпуса городов и сел, на этих километрах тысячи и тысячи подвигов, могилы прекрасных сыновей и дочерей великой страны-победительницы. Эти километры — наш победный марш, они же — свидетели позорного отступления врага, его разгрома. Прошедшей этот путь 7-й гвардейской армии, ее славному 25-му корпусу Верховный Главнокомандующий в своих приказах девятнадцать раз объявлял благодарности, в честь воинов этой армии и корпуса в небе Москвы неоднократно гремели салюты.
Редакции!!!!!!!Какая 12-я танковая дивизия СС???? С вами всё ясно!!!