Из сочинения Петрова Алексея
Жители города были недовольны варварскими поступками. Они выражали свое недовольство к фашистам тем, что не выходили на работу. И фашисты написали приказ, что жители города Калуги ленивые и плохо работают. Фашисты думали, что русский народ подаст руку за три кг горелой пшеницы. Немецкие изверги начали расстреливать и вешать партизан и мирных жителей.
Они повесили четырех мужчин и заживо сожгли одну женщину, расстреляли двадцать человек на базаре, но и на этом они не успокоились. Каждый день они выводили человек по шесть, вели за город и расстреливали. Народ возмущался этим и ждал, когда его освободит Красная Армия. И вот 31 декабря в час ночи наше доблестное войско освободило нас от фашистских извергов.
Из сочинения Левшиной Зои
Немецкая оккупация длилась в Калуге два с половиной месяца. Основным чувством, которое я испытывала за эти месяцы, было оскорбленное самолюбие. Это происходило от того, что взгляд на женщину в корне переменился. После обычного равноправия мужчин и женщин нашей Родины я почувствовала кроме гнета национального презрения к женщине непризнавание ее равноправным членом общества. Было дико слышать уже так давно устаревшие суждения о том, что у женщин не так развиты умственные способности и что поле деятельности женщины ограничивается кухней, детьми и церковью.
Сразу рухнули все радужные надежды на будущее: институт, работа на производстве. Как-то сразу оборвалась и рухнула веселая жизнь, и началось то, что уже нельзя было назвать жизнью, а скорее прозябанием. Дни тянулись черною, однообразной мукой. Ни одного просвета, ни одного яркого дня, никаких надежд на хотя бы более или менее сносное будущее. Да и что ждало нас в этом плену? Полнейшее рабство, крепостное право! То, что у нас давно уже ушло и застряло где-то в средине учебника истории — времена Салтычихи, порка.
С удивлением, переходящим в негодование, читала я приказы «высшей расы» о телесном наказании. Да, «высшая раса» показала высоту своей культуры! Чем могла бы быть моя жизнь в будущем? Ничего хорошего не было видно, а настоящее было тяжело и серо.
Все мысли сосредотачивались на заботе о куске хлеба. В этот период у меня было почти животное существование, без всякой духовной жизни.
Особенно гадко чувствовала я себя, когда приходилось стал-киваться с немцами. Мне казалось, что каждый из них смотрит на меня, как на вещь, оценивая ее достижения и недостатки.
Из сочинения Сагадиной Влади
Когда зашли к нам немцы в Калугу, к нам поставили двух офицеров и двух денщиков. Немец дал мне красивую коробку из-под сигарет. А там была одна сигаретка. На другой день денщик подошел ко мне и говорит что-то по-немецки. Я не понимала, а немец тогда взял меня и давай мне крутить руки, я заплакала. Он взял тогда меня и ударил о кровать и чуть не убил. Мама хотела подойти ко мне, но немец оттолкнул маму, она упала.
Немцы у моей бабуси сожгли все дрова. Они топили печь с семи часов утра до двенадцати вечера беспрерывно.
Моя мама хотела поставить картофель, а немец взял ее и давай ей руки крутить. Мама вскрикнула, и он отошел.
Когда настает утро, они приказывают, чтоб нести два ведра воды для бритья. А когда я с девочкой засмеялась, он немец взял меня за рукав и вывел из комнаты.
Когда мы спим, они батареи наводят прямо в глаза . Они заняли зал и комнату, а нас пятерых человек согнали в одну комнату.
Когда дедушка спал, то немец приходил и дергал за кровать: топи им печь!
У бабуси украли ситец и тапочки. Они сорвали замок и все это вытащили. Немцы не думали про школу, а все школы заняли под конюшни. Немцы вешали целыми десятками людей.
Похожие записи:
Мародерство немецкой армии
Произвол немецкой армии
От первой победы до гибели 4 месяца
Жизнь польских детей во время оккупации
Для немецкой мины не важно, солдат ты или командир полка
Как поляки относились к евреям во время нацистской оккупации
Вильгельм Кейтель — биография командующего немецкой армией
Под игом извергов