Трудно описать во всех подробностях условия жизни польских детей и молодежи во время оккупации. Дискриминация поляков, а тем самым и молодого поколения народа, была видна на каждом шагу. В Велькопольше с самого начала войны жители польской национальности были обязаны кланяться немцам в военной форме, уступать им дорогу, сходя с тротуара на проезжую часть. Так было и в Поморье, и в Белостокщине.
Отношение гитлеровцев к польским жителям четко определено в выступлении наместника области Варты Артура Грейзера на одном из заседаний в 1940 году: «Поляки могут у нас работать, но только батраками, а от вас я решительно требую непреклонности, твердости и еще раз твердости». Тот же Грейзер официально ввел наказание поляков розгами.
«Нут фюр дойче» — гласили надписи у входа в кинотеатры, библиотеки и музеи. «Только для немцев» — такие таблички были вывешены у входа в парки и на детские площадки.
В области Варты для передвижения по железной дороге или на автобусе требовалось специальное разрешение полиции. Свои велосипеды поляки должны были обозначать белыми полосами.
В Поморье и Силезии полицейским репрессиям подвергались поляки, гулявшие группами.
На всей территории Польши был введен комендантский час. Полякам запрещалось пользоваться фотоаппаратами, радиоприемниками, лыжным снаряжением.
В таких условиях польские дети не могли чувствовать себя в безопасности, а все их силы уходили на то, чтобы раздобыть кусок хлеба. Большую часть дня они проводили вне дома, работая или торгуя из-под полы. Ребенок военного времени — это ребенок без детства, слишком рано ставший самостоятельным, преждевременно повзрослевший, с рас-строенной психикой.
Памятная записка о положении детей в Польше, составленная членами движения Сопротивления в 1943 году, иллюстрирует то, что можно было обычно увидеть на улицах городов: «Ужас охватывает, когда видишь этих маленьких оборванцев, полуголых и босых, промерзших и исхудалых, поющих на морозе утреннюю молитву хриплыми дискантами, стоящих при этом часами на коленях или продающих из-под полы сигареты, спички, сахарин, одурманенных махоркой и алкоголем
Детей улицы — как их тогда называли — становилось с каждым годом оккупации все больше и больше.
В 1942 году на одном из совещаний с комиссаром рейха на оккупированных территориях Герман Геринг заявил: «Мне совершенно все равно, когда вы говорите, что люди у вас падают от голода. Пусть себе погибают, пока ни один немец не умер с голода».
Питание для детей, в значительной мере зависело от количества продуктов, выдаваемых по продовольственным карточкам, которые лишь примерно в 15% удовлетворяли потребности, причем карточная система распространялась только на часть населения генерал-губернаторства. Крестьяне не только не получали продукты, но и должны были поставлять их больше, чем были способны. Такая политика привела в конце концов к тому, что эта группа людей постоянно голодала.
Паек, получаемый по карточке, был недостаточным как в количественном, так и в качественном отношении. Если принять, что рацион мяса для немцев равнялся 100%, то для поляков из генерал-губернаторства он составлял только 36 %. Согласно докладной записке Верхнесилезского хозяйственного научно-исследовательского института, являющейся документом Нюрнбергского процесса3, польская работающая молодежь от 14 до 20 лет получала продуктов на 33% меньше, чем их немецкие сверстники, от 10 до 14 лет — на 65%, а дети до 10 лет на 60% меньше.
Ситуация во всей Польше была приблизительно одинакова. В области Варты продовольственные карточки были введены с февраля 1941 года В соответствии с распоряжением от 15 июля 1941 года беременные польки имели право на то же количество продуктов, что и немки, однако уже 17 сентября 1941 года Артур Грейзер изменил содержание документа и лишил беременных, а также кормящих полек на дополнительный паек. В 1942 году запрет был распространен и на польских детей.
Авторы записки Верхнесилезского института выступили с заявлением, что, мол пока мать сама кормит младенца, ребенок получает все, что ему надо, поэтому последствия голода отражаются только на матери, подрывают ее силы и здоровье.
Количество калорий, получаемых польскими детьми в возрасте до трех лет, равнялось одной трети того, что полагалось немцам, а на детей старше 3 лет приходилась только одна четвертая пайка для немцев.
Нужно также отметить, что во время оккупации поляки ни разу не получали мясо и яйца одновременно, как это указано в таблице. В одни месяцы немцы выдавали мясо, в другие — яйца.
Проблема детского питания выглядела бы менее трагично, если бы рационы, указанные в карточках, соответствовали действительности. В упоминавшейся уже докладной записке о положении детей в 1942 году находим такие факты:
- Некоторые гмины генерал-губернаторства (например, округ Радом) не получают никаких продовольственных карточек на малоземельных и безземельных, а значит и на их детей.
- Указанное в карточках молоко для детей до 3 лет практически не выдается.
- Сахар, мармелад, мука и крупы: даже в тех минимальных количествах, которые выделены на питание поляков, часто задерживаются на несколько месяцев.
- Так же было и с мясом, которое если и выдавали, то в значительно меньших количествах (по 100 граммов на месяц).
Фактически нормы, указанные в карточках, были в 2 раза выше действительных. Суточный рацион продуктов для варшавян в мае и июне 1942 года содержал 375 калорий вместо предусмотренных 700.
Поляки старались как-то улучшить положение. Возделывали огороды и разводили кроликов. Как правило, это входило в обязанности детей. Торговали чем только было можно. Городские жители генерал-губернаторства добывали продукты в деревнях и нелегально перевозили их к себе домой. Контрабанда была связана с большим риском. Пойманных отправляли в концентрационные лагеря. За убой скота без официального разрешения карали смертной казнью. Часто можно было видеть детей, ловко выносивших запретный груз с железнодорожных вокзалов. Карточная система для городских жителей в конечном итоге означала голод, поэтому «самозащита» приобретала самые разнообразные формы, а дети принимали в ней непосредственное участие.
Голодание снижало сопротивляемость организма.
Быстро росла смертность. Проведенный в 1942/1943 году в Варшаве медицинский осмотр детей показал, что 42,5% детей были на грани заболевания туберкулезом. Участковые врачи из района Кросно отметили, что причиной анемии у 80% обследованных там детей было систематическое недоедание. Довольно часто дети пухли и умирали от голода. Правда, были успешно ликвидированы отдельные вспышки сыпного тифа, но число случаев заболевания туберкулезом продолжало увеличиваться.
Главный врач Варшавы доктор Вильгельм Хаген показал, что в конце 1941 года количество случаев заболевания туберкулезом в рейхе в целом увеличилось на 10 %, а в генерал-губернаторстве на 50 %.
Полякам было очень трудно попасть к врачу. Были случаи, когда немецкие врачи намеренно признавали здоровыми больных людей, как правило, тех, кто работал на производстве, беременных женщин и не-совершеннолетних. Большая часть детских больниц была предназначена под военные госпитали или только для немецких детей. Большинство детских санаториев было закрыто. Поэтому польские дети практически не имели возможности лечиться или проходить лечебную профилактику.
Трагедия усугублялась не только тем, что дети постоянно голодали. Они были еще и раздеты. В годы войны в Польше иссякли все запасы одежды, а возможность ее купить была только у крестьян, которые за поставку продуктов получали в награду талоны. Поляки из Домбровского бассейна по талонам могли приобрести на 40-50% меньше одежды, чем немцы. У наработавших талоны отбирали, когда им исполнялось 13 лет. Официально талоны на одежду были отменены в июле 1943 года, но реализовать их нельзя было уже в 1942 году. В так называемой области Варты власти ввели разные талоны на одежду для поляков и немцев, при этом поляки, как правило, не получали даже «положенный» минимум
Реальная заработная плата польского рабочего составляла в 1943 году 8% довоенной и целиком уходила на питание. На эти деньги нельзя было приобрести одежду на «черном рынке». Дети вынуждены были сидеть зимой дома в помещениях, которые не всегда отапливались.
Сохранились такие воспоминания: «В некоторых семьях Сохачева дети не могут даже встать с постели — им нечего одеть. Во время дождя в некоторых домах с потолка льется вода. Нет кроватей, и приходится спать прямо на полу. Нет нижнего белья, верхней одежды, постельного белья. Одним словом — крайняя нужда».
Не хватало дров и керосина для ламп. С 1940 года стали пользоваться карбидными лампами. Поляки получали, по сравнению с немцами, в 2 раза меньше мыла и моющих средств, к тому же более низкого качества.
Польское население было совершенно лишено социального обеспечения. Положения о соцстрахе от 1942 года, касавшееся поляков на так называемых землях, включенных в рейх, особенно ограничивали семейные пособия: беременные женщины были почти лишены опеки; поляки не получали пенсий. Если вдовам-немкам сохраняли 80 % зарплаты мужа, то польским вдовам не полагалось ни гроша. 50% от зарплаты супруга получали только имевшие 4 и более детей моложе 15 лет. Пособия по болезни были снижены в генерал-губернаторстве наполовину, а пособия на детей полностью ликвидированы.
Лишение польского народа здравоохранения имело своей целью его истребление, и прежде всего молодого поколения. Все это делалось в соответствии с указанием Гитлера: «Попытки организовать здравоохранение по немецкому образцу для жителей восточных территорий не-немецкой национальности было бы чистейшим сумасбродством».
В циркуляре Артура Грейзера от 9 апреля 1943 года о задачах немецких врачей говорилось: «…перед врачом должны стоять две задачи: включение службы здоровья в национальную борьбу в целях постепенной ликвидации вражеского народа и использование до предела его рабочей силы».
Оккупанты лишили польских детей права на учебу, на нормальное физическое развитие, на организацию всяческих форм общественной жизни, права на принадлежность к своей нации, права на жизнь.
