Перед полками 4-ой гвардейской дивизии поставлена задача развивать наступление на Кривой Рог. Сбивая заслоны противника, воины дивизии устремились к указанной цели.
Но на рубеже населенных пунктов Широкое, Рахмановка, Октябрьский, Марьенфельд, Радушное, что километров в 30—35 юго-западнее Кривого Рога, противник оказал упорное сопротивление. Его танковые атаки следовали одна за другой, 8-я и 9-я гаубичные батареи вступили в единоборство с ними.
Артиллерия моего дивизиона, да и всего артполка, не могла использовать всей своей мощи из-за неполного боекомплекта: доставку снарядов затруднила распутица. Снаряды, которыми располагали батарейцы, предназначались для отражения танков и бронетранспортеров.
Контратакующую пехоту отбивали автоматно-пулеметным огнем и ручными гранатами. В тайной надежде я связался по рации с заместителем командира полка по материально-техническому обеспечению майором Корольковым с просьбой направить несколько подвод с боеприпасами. В ответ услышал:
— Хвостов нет. Как понял? Прием.
Хвосты—так на фронте кодировали лошадей. Ответ неутешительный. Впрочем, он и не мог быть другим, лошади буквально по брюхо тонули в грязи. Тогда мы организовали команду по доставке снарядов. Ее возглавил парторг дивизиона лейтенант Шарков.
Активно помогало местное население. Как-то к нам на командный пункт прибыл крепкий старик с окладистой седой бородой, двумя Георгиевскими крестами на груди. По-военному доложил:
— Бомбардир-наводчик береговой Портартурской батареи поручика Борейко. Сам генерал артиллерии Белый, царство ему небесное, два Георгиевских креста вручил. Вижу, у вас с боезапасами не гарно. И вот собрал команду и пришел до вас.
— А сколько же с вами человек? — поинтересовался Елизаров.
— Да душ двадцать наберу.
— Это хорошо. Это очень хорошо, — добавил майор Коваль, — спасибо вам, отец!
Кто-то усомнился:
— А выдержат ли люди пять-шесть километров по колено в грязи, да еще с грузом?
Решили сделать на этом пути два-три перевалочных пункта.
Плотный огонь немцев изо всех видов оружия прижал к земле наших гвардейцев. Наступила темная украинская ночь, подул холодный ветер. Мокрый снег перешел в гололед.
В эту непогоду под Марьенфельдом я повстречался с подполковником Кишко. На протяжении трех лет воюем в одной дивизии и хорошо знаем друг друга. А встречаемся редко. По-товарищески радовался за него, когда он шел по всем должностным ступеням своего 8-го гвардейского стрелкового полка и стал его командиром.
— Ты знаешь, — говорит он,— я только что из рот.
Солдаты не могут лежать на земле в таких же вот задубленных плащ-палатках, как у нас с тобой. Надо ошеломить фашиста внезапностью, без артподготовки. Кстати, снаряды-то есть на ОП? Ну, хорошо. Огонь открывать по моему сигналу.
Одно орудие 8-й батареи находилось в боевых порядках наступающей пехоты 8-го гвардейского полка. При отражении танковой атаки у него были разбиты оптические приборы. В это время с чердака одного дома немецкий пулеметчик обрушил свинцовый ливень на наших солдат. Те залегли.
Наступил критический момент. Как быть? Панорамы нет, темнота. В этой сложной ситуации командир орудийного расчета старший сержант Федоров наводит орудие на цель через ствол. А с определением расстояния глазомер отработан. После трех снарядов немецкий пулемет смолк. Пехотинцы поднялись и с криками «Ура!» возобновили атаку. Это находчивый и в то же время поучительный пример воинской отваги командира орудия.
Со взятием нашими войсками населенных пунктов Марьенфельд и других открылся путь на Новый Кривой Рог. Стремительное наступление гвардейских полков сломило сопротивление немцев, оборонявших северо-восточную окраину пригорода Кривого Рога.
Но упорство противника возрастало с каждым часом, и это не было неожиданностью. Криворожская железная руда позволяла быстрее восстанавливать металлургические мощности Донбасса и Запорожья.
