Части 4-ой гвардейской дивизии в первой половине октября 1941 года форсировали реку Черную, заняли Гонтовую Липку и устремились на Синявино. Казалось, еще усилие, и мы соединимся с ленинградцами. Но здесь произошло неожиданное.
В ночь на 25 октября нам сообщили, что оперативная обстановка на Ленинградском фронте ухудшилась. Фашисты перешли в наступление южнее нас с целью прорвать наш фронт на реке Волхов и ударить на Тихвин, перекрыть единственную железную дорогу, связывающую перевалочную базу на Ладоге, окружить Ленинград двойным кольцом.
Приказано передать позиции и прибыть на станцию Жигарево для отправки на станцию Тихвин. Была сформирована оперативно-разведочная группа во главе с начальником разведки полка. В эту группу включили меня и Раевского. Иван Каракунов назначен командиром извода ПВО полка.
Наша оперативная группа, не дожидаясь основных частей отправилась в Тихвин для встречи с представителями 4-й армии, где предстояло уточнить район боевых действий.
Прибыв в Тихвин, мы узнали, что противник захватил Будогощь и приближается к городу. Нужно было срочно организовать оборону, но какими силами? Наши части еще не прибыли. Рабочие батальоны, которые готовили оборонительные рубежи, представляли массу усталых, полураздетых людей, безоружных, совершенно не знакомых с военным делом, от 45 лет и старше.
Нам удалось переговорить с ними, когда вместе с Раевским мы верхом на конях объезжали местность, выбирали место для огневых позиций. Справа и слева — волховские болота. А тут еще совсем некстати началась оттепель. Нашли штабеля бревен, которые могли бы пригодиться для сооружения КП. Землянки здесь рыть было невозможно.
Прошли сутки, но ни один эшелон с войсками на станцию не пришел. Может быть, наши части попали под бомбежку? Приютиться негде — все постройки разбиты. А нудный ветер с мокрым снегом не утихает. Володя Раевский пытается развеселить нас шутками, прибаутками. То запоет о челюскинцах, то расскажет случай о солдате, который не растерялся, когда его спросили, не жарко ли в шинели. Он ответил: «Так ведь в ней снизу прорезь есть». Словом, всячески пытались отвлечься от мрачных мыслей.
Через некоторое время Володя нашел подвал с сеном, печкой-времянкой. Расположились, отогрелись — блаженство! Послали связного во временное полевое управление сообщать свои координаты. Отдохнув немного, решили сходить к коменданту станции, спросить о наших эшелонах. Он ответил, что один из них разгружается на разъезде, что на линии Будогощь — Тихвин.
Немцы прут вдоль дороги, другого пути нет — кругом болота. Решили подождать еще немного, наладили дежурство. Через некоторое время заскакивает Раевский и кричит: «Подъем! Эшелон прибыл во главе с комполка Кваком». Прибыли к нему, доложили о проделанной работе. Он отправился в штаб 4-й армии и приказал нам ждать указаний, выставить боевое охранение. Обстановка сложилась так, что полки дивизии разгрузились, не достигнув Тихвина. В городе паника. Жители уезжают кто на чем.
Вернулся Квак, приказал срочно наладить телефонную связь. Поступили первые сообщения из стрелковых подразделений.
3-й гвардейский полк преградил путь наступающему врагу в районе разъезда № 3. Вступили в бой и другие полки дивизии. Тылы отстали. Боеприпасов мало. Артиллерийский огонь слаб. Противнику удалось окружить два батальона 3-го гвардейского полка. На выручку пошел батальон во главе с комполка Спленко.
Группа разведчиков и я верхом отправились в штаб одного из полков. По пути удалось заменить наших оголодавших кляч на откормленных, резвых коней. Засветло добрались до избы, в которой располагался штаб. Отогрелись, попили кипятку. Старший лейтенант Даниленко, прибывший сюда для организации запасного узла связи, познакомил с обстановкой. Мягко выражаясь, дела наши не радовали.
Тяжелые оборонительные бои сменились короткими контратаками, но положение дивизии с каждым днем ухудшалось. Фашисты давили все сильнее. Как раз в дни 24-й годовщины Великого Октября наши войска сдали Тихвин. Настроение, конечно, соответствующее. А тут еще геббельсовекая пропаганда усилилась, как никогда.
Нас буквально забросали листовками. В конце концов это дало обратную реакцию. В контрнаступлении бойцы были неудержимыми, и 8 декабря освободили Тихвин. Наша дивизия преследовала противника вдоль железной дороги. Фашисты побросали массу техники, оружия, даже раненых.
В 20-х числах декабря полки вошли в Будогощь. Железнодорожное сообщение между Тихвином и Ладогой восстановлено. Но нас поджидало новое испытание. Морозы усилились, доходили до 45 градусов. А мы только начали получать зимнее обмундирование. Отогреться негде: освобождаемые населенные пункты немцы сжигали дотла. Грелись по очереди у походной кухни, кипятком.
Бои развернулись в направлении Киришей, станции на линии Новгород — Ленинград. Здесь наше наступление выдохлось. Пришлось перейти к обороне. Вырыли в лесу землянки, построили фронтовую баню. Шутка ли полгода не мылись!
Только передохнули, приказ: «Вперед!»
На марше подверглись бомбежке. Погиб командир второго дивизиона старший лейтенант Васильев. Волевой, мужественный был командир.
Наконец-то сменился и командир нашей батареи. Назначили старшего лейтенанта Шендрика Владимира Ивановича. У него характер хотя и не сахарный, но командиром он был очень опытным.
Последний месяц 1941 года вообще был насыщен событиями. Ну, во-первых, продолжался разгром фашистов под Москвой. Помню, как радовались мы военной удаче под Ельней. Московское сражение вселило в нас новые силы.
