Гвардейцы — телохранители

гвардейцы

Теперь уже трудно сказать, кто появился раньше — полководцы или гвардия. Для полководца она столь же неотъемлема, как его слава или бесславие. Полководцы преображаются в повелителей, царей, императоров. Императоры иногда становятся полководцами. Гвардия же неизменна. Она всегда “при…”. Сначала гвардейцев немного — всего лишь несколько десятков. Первая и основная их роль — телохранители. Постепенно, век за веком, стража эта объединяется в особые отряды. Отряды перевоплощаются даже в отдельное отборное войско.

Теперь это уже не телохранители полководца, царя, а “телохранители” государства. В каждой стране, в каждой армии уже прочно укрепляется отборное войско. Своеобразный резерв. На случай. На “черный день”.

Древние персы. Воители, ратоборцы

Какие же у них гвардейцы? Оказывается, под персидским штандартом огромнейшее число гвардейцев. Это целый десятитысячный корпус. Персидских телохранителей называют бессмертными. Что это: таинственный талисман от гибели? Непосредственность? Все объясняется куда проще. Просто каждая убыль тотчас замещается. Но удивительно, что бессмертных называют “атанаты”. Слово греческое, не персидское. Горячо вершит свое боевое дело десятитысячный отряд отборных конных войск. Проходит время, и о нем забывают. И вот снова, уже в 20-х годах XIX века, по улицам Афин проходит быстрым маршем полк в непривычных для глаза, оригинальных ярких мундирах. “Кто такие?” — раздается в притихшей толпе нетерпеливый голос. Другой, мгновенно отреагировав, уважительно отвечает: “Это атанаты. Сформированы для борьбы с турками”. И кем же? А вон он — впереди. Высокий, стройный, светлый. Весь в пистолетах. Это и есть организатор, князь Александр Ипсиланти.

Но если даже воинственные персы берут греческое название “атанатой” для своей гвардии, то с чего же начинают сами греки? Афинский полководец Ификрат учреждает боевой корпус. Корпус пельтастов. Интересно, что в хорошо известной Спарте охрана царей, полководцев поручается уже атлетам. И не обычным, рядовым, а лишь лучшим из лучших, получившим почетные венки на народных играх, так называемые эфоры. Число их доходит здесь до 100. Однако конный отряд более мобилен. И через некоторое время здесь же, в Спарте, формируют конный отряд телохранителей — “скиритов”. Александр Македонский тоже не остается в стороне от “нового веяния”. У него довольно большой отряд телохранителей-гвардейцев. Участвуют во всех войнах Александра. Спешат и пешими, и конными.

Спешат следом за самыми любимыми телохранителями — за “дружиной царских любимцев”. При римских императорах 300 отборных всадников (celeres). Однако наступает время Римской республики, а охранная стража остается. Начальники войск подбирают себе телохранителей из легионов… союзников. Оказывается, так надежнее. Войска называют экстраординарными. Это прекрасный резерв армии и одновременно, как ни странно, залог верности своих соотечественников. Несколько позже, когда гвардейцы покрывают себя славой, их называют преторианцами. А официально — преторианская стража. Сколько же их было, этих древнеримских гвардейцев? Число отборных солдат доходило до четырех с половиной тысяч, то есть до девяти когорт. Гвардия растет, мужает, но отличается неважной дисциплиной. Своевольна и необузданна.

Но что же поделаешь: ведь если нет войны, гвардия в центре внимания, в центре государства, в центре событий. Как только в столице сосредоточивается весь корпус, для него начинают строить укрепленный лагерь и казармы. Гвардия — неотъемлемая часть столицы. И даже “гвардейские ветры” влияют на государственные дела. Как быть? Римские императоры осыпают гвардию милостями и, как раньше говорили, преимуществами. Облачают их в прекрасные одеяния. Увеличивают воинский строй до 16 когорт. Чем же отвечают на доброту гвардейцы? Они, например, убивают Пертинакса и с публичного торга продают его корону. Затем история римской гвардии принимает еще более авантюрный оборот. Находится покупатель. Это один из расточительнейших людей Рима — Юлиан Дидий. Корона куплена. Юлиан спешно примеряет ее, но… через каких-нибудь десять дней лишается. Чего: короны? головы? Одиннадцать тысяч преторианцев шагают с ним не в ногу. Ну что же, кажется, пора кончать театрализованное военное представление.

Император Септимий Север укрощает буйный нрав гвардии

Собирает гвардейцев за городом. Всех вместе. Однако без оружия. Окружение. Римские солдаты. Гвардейцы расформированы и удалены из Рима. Но не проходит и года, в строю уже 50 тысяч новых гвардейцев. Теперь это не легионеры, нанятые вербовкой со всей Италии. Это отборнейшие воины пограничных легионов, наемные варвары, так безопасней. Предводитель дружин — только лишь почет? Нет, префект претория — второй человек в государстве. После императора.

Однако помимо военной экипировки преторианская стража не расстается с гражданскими атрибутами: носят золотые кольца, берут в лагерь своих жен.

Преторианская стража шагает уже не дорогами войны, а улицами столицы, кулуарами дворца. Они наконец единовластные хозяева. Десять лет управляют Римом. Смиряет, правда немного, гвардейский шаг Диоклетиан. И наконец, преторианцев истребляют. Оставшихся в живых обезоруживают, изгоняют со службы или распределяют в пограничные районы. А как же первые ступени их столичной жизни — лагерь и казармы? Никакого рационализма. Уничтожены. Все. И до основания.

Воспоминание о гвардии не из приятных, однако с гвардией не расстаются. Средние века. Крайние взгляды. У монархов. У гвардии. Лениво шагают скараманы Карла Великого. Спешат гускарлы Кнута Великого. Сверкают белками тревожных глаз бениканцы и аламеры аравитян в Испании.

Печатает шаг неистовая черная гвардия Матвея Корвина. Все это телохранители. Гвардия, конечно, но малая. Это скорее даже “домашние люди” своих правителей. Своего рода внутренняя, придворная гвардия.

Но гвардия боевая, армейская все же начинает снова появляться. На улицах ломбардских городов — высокие, стройные солдаты в изысканных одеждах. Пока, правда, наемная, но уже стойкая и хорошо обученная. Итальянское Возрождение касается не только изобразительного искусства, но и военного тоже. Все итальянские князья мало-помалу начинают окружать себя гвардией. Облаченной на собственный вкус и манер. Пышной, яркой, как италийская радуга после свинцовых туч германских сражений.

Итальянский “сапожок гуардии” становится модным во всей Европе. И прежде всего радостно ступает на землю Франции. А следом за французской модницей оказывается в России и Пруссии. Однако уже не по итальянскому, а по французскому образцу.

Итак, “ля гард” выстраивает маленькую, одинокую шеренгу французских офицеров. Она окружает тесным кольцом короля Орлеанского, Горт- рана. Дабы… дабы не погибнуть, как оба его брата. От рук дежурных “брутов”.

Течет река времени. Филипп-Август. Война в Палестине. И одновременное опасение убийств. Легкомысленный француз не легковерен. Формирует охрану. Малая гвардия. Стол для них накрывают всего лишь на 50 кувертов. А как же поступает еще один француз — Карл XIV Бернадотт? Он остерегается туманного Альбиона. Вернее, самих англичан. И тоже держит при себе гвардию. Но из шотландцев.
Наконец, начинается отсчет второго десятка Людовиков.

Людовик XI

Чем известен? Опять же гвардией. Много ли солдат? Четыре тысячи. И пехоты, и кавалерии. И среди них — сто особых. Швейцарцы. Впервые организованный отряд. В дальнейшем их непоколебимая преданность станет притчей во языцех. Франциск I. Его глаза заметно теплеют, когда мимо него проходят парадным строем 10 тысяч французских гвардейцев. Однако все ли французы во французской гвардии? Нет, ровно половина. А другая — швейцарцы. Слава их растет. Верность — величина “константа” — постоянна. Наконец, очередной, XIII Людовик основывает первый полк французской гвардии — “гард франсэз”, который используют для баталий. В предстоящих боях он будет занимать центр. А где центр? Наверно, где король. Или правое крыло.

гвардейцы

А через десять лет Карл IX устраивает пышный парад боевой французской гвардии. Маршируют 20 рот фламандцев и 3 роты швейцарцев. Впереди чеканит шаг молодой и первый гвардейский полковник. Он независим, а главное — влиятелен. Он бельмо на глазу строевых армейских генералов. Однако как быть? Не лишаться же полковника, не лишать же гвардию привилегий! И Генрих IV спешит с указом, по которому полковник должен пользоваться всеми правами генералов армии. Не больше, но и не меньше.
Век шестнадцатый на закате. “Ля гард” восходит. “Ля гард” в зените славы и известности. Здесь и легкоконная кавалерия короля, и гвардейские жандармы, и, наконец, королевские мушкетеры. Людовик XIV снимает перед собственной гвардией треуголку. Делит эту разношерстную стражу на полки, роты, эскадроны и составляет из них два корпуса. Это уже регулярная гвардия. “Мэзон милитэр дю руа” — внутренняя, дворцовая. И просто гвардия — внешняя, полевая. Лучших солдат армии переводят в гвардию. Обучают. Затем офицерский экзамен. И солдат возвращается в армию, но уже офицером. Ветры 89-го года отбрасывают гвардию. Она, развеянная по стране, примыкает к революции — частично. Остается пассивной — частично.

И только швейцарские гвардейцы продолжают, несмотря ни на что, говорить на собственном диалекте. “Последние могикане” расстреляны. Французская королевская гвардия — лишь воспоминание. Однако и революцию тоже необходимо охранять. И вновь сформирована гвардия, но другая. “Гард дю кор лежислатиф”. А затем и “гард конститюсьонель”. Французы зовут ее национальной. Восемнадцатое брюмера. Роковые шаги первого консула. Обе гвардии слиты. Теперь это одна – консульская. Но проходит всего лишь 16 лет после упразднения королевской гвардии, как по улицам Парижа проходит новая — императорская гвардия. Личная гвардия Наполеона. Что же, она вновь организована в придачу к императорской короне, что так упрямо нахлобучена на голову? Нет, просто меняет вывеску.

Превращается в императорскую из консульской. Здесь, в гвардии, не только пехота. И кавалерия, и артиллерия, и флот, и жандармы, и велиты, то есть легкая пехота. А кроме того, яростные мамелюки и все еще молодые ветераны. Сколько же их, новых наполеоновских гвардейцев, прошедших через жерла Французской революции? Тысяча, две, три? Их уже 10 тысяч. Что ж, приходится делить гвардию. Но теперь уже не на внутреннюю и внешнюю, а на Старую и Молодую.

1811 год

В гвардии 50 тысяч. А вскоре и более 100 тысяч закаленных в боях солдат. Насколько дорога императору французов “армада” французской гвардии, подскажет Бородино. Здесь тяжелейшие для французов условия. Однако он не рискует ею пожертвовать. Даже и в качестве последнего резерва.
С годами войн французская гвардия постоянно обновляется. Десятки тысяч новобранцев уже не удерживают знамя гвардии так стойко, как их погибшие предшественники. Однако и при Ватерлоо с гвардией, разбавленной молодыми рекрутами, еще происходят удивительные истории. В ответ на предложение сдаться начальник последнего каре Старой гвардии генерал Камброн с достоинством отвечает: “Гвардия умирает, но не сдается”. Так погибает вместе с Наполеоном и его гвардия.

Императорская гвардия, на легких знаменах которой надолго остается мятежный отсвет республики. Но если первые шаги французской Национальной гвардии находятся под внимательным присмотром Наполеона (он значительно уменьшает ее состав, берет в свои руки назначение офицеров), в дальнейшем гвардия Национальная становится своего рода фамильной, личной гвардией Бонапарта.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий