Боевое крещение

Боевое крещение

Военная судьба привела меня к самой фашистской берлоге. 1-й Белорусский фронт, 3-я ударная армия, 79-й корпус, стрелы наступления которого нацелены на рейхстаг.

Как не гордиться и тем, что был в рядах 207-й Краснознаменной Померанской дивизии, принимавшей участие во взятии Берлина! В моей солдатской биографии — это завершение боевого пути. А начинался он в октябре 41-го, когда я был направлен на строительство оборонительных сооружений под Москвой. В 1942 году зачислен добровольцем в 312-ю стрелковую дивизию, позднее получившую наименование Смоленской. Боевое крещение — еще в воинском эшелоне, на подступах к фронту. Ночная бомбежка.

Забитая военными составами станция Сухиничи. Темнота — хоть глаз выколи. Полная светомаскировка. И вдруг стало светло как днем. Это зажглись фашистские «люстры» — осветительные ракеты. Посыпались бомбы. Земля, железнодорожные пути, вагоны дыбились под взрывами.

Новичку в такой обстановке особенно трудно. Кругом все горит, воет, рвутся бомбы. Ощущение, что окружающее пространство раскололось на отдельные куски, которые никогда не собрать вместе. Позже это стало фронтовыми буднями.

Путь на запад. Наступление, оборона, снова наступление. Погорелое Городище, Смоленск, Орша, Невель, Рига… Долго не было вестей от семьи. Потом горестные, скупые строки о жизни после поспешной — в чем были — эвакуации из-под Ленинграда. Еще письмо: пропал без вести на фронте младший брат Яша.

Прибыли в Смоленск. С однополчанином решили сходить к дому, где до войны жили его хорошие знакомые. Только вчера город освобожден нашими войсками. Очень много разрушений. Из укрытий выходят смоляне. Еле живые, многие даже говорить не могут от слабости. Старики и дети. Особенно жаль детей — они как из воска.

— Это здесь!

Николай показывает на чудом уцелевшее многоэтажное здание. Убыстряем шаг и тут же останавливаемся. Грохот взрыва — и здание медленно, как оползень, начинает оседать, поднимая клубы пыли. Язык оползня наползает на женщину с ребенком. Какие-то секунды, и их уже нет.

Боевое крещение

Уходя, фашисты жгли все, что могло гореть, а что не горело — взрывали, утюжили гусеницами танков. В уцелевших зданиях — смертоносная начинка: мины и бомбы с взрывателями замедленного действия.

Когда меня спрашивают, как рождалось, зрело мужество, я вспоминаю прежде всего картины смерти мирного гражданского населения. Я вижу рвы, наполненные трупами женщин, детей, стариков (довелось быть членом одной из комиссий по расследованию зверств немецко-фашистских войск), и ту, брошенную в поле, детскую игрушку.

Из фронтового блокнота: «Старшине Павлинову с одиннадцатью бойцами было дано задание удержать до подхода наших подразделений три отбитых у врага блиндажа, соединенных ходами сообщений. Небольшой, но важный опорный узел.

И вот гитлеровцы пошли в атаку. На каждого из солдат Павлинова приходилось не меньше взвода фашистов, поддерживаемых пулеметным и минометным огнем. По всем законам военной тактики, логики, казалось бы, удержать позицию было невозможно.

Когда через пять часов пришло подкрепление, блиндажи по-прежнему были в наших руках. В живых осталось четверо. Старшина Павлинов пал смертью храбрых.

Что такое оборона? Бой жестокий не стихает… До последнего патрона, До последнего дыханья!

Срочное задание

Поле боя. Словосочетание, в общем-то, противоестественное. Пространство, призванное поддерживать существование человеческое своими дарами, грозит смертью, полито кровью солдатской.

Сколько раз приходилось слышать народную мудрость: «Жизнь прожить — не поле перейти». И обошедшие все фронты пронзительные строчки поэта: «Прожить бы мне эти полмига, а там я всю жизнь проживу».

На поле боя действуют все. А если доведется передохнуть, о чем думает боец?

— Всякое в голову приходит, — откровенничает со мной пожилой солдат. — О доме вспоминаю, о семье, вообще о жизни перед войной.

— А о том, как сильней фашистов колотить? Научились, поди .

Ловлю себя на мысли, что заговорил «под народ». Очень нужен материал о боевом опыте — срочное задание.

— Есть опыт, — отвечает. — Перво-наперво смотрю, где он, фашист. Чтоб раньше я его увидел, чем он меня! Передвигаешься, где ползком, где перебежкой. И чтоб скрытно. Да не прозевать в самое время на мушку взять.

Разговор идет в промежутках между огневыми налетами. В воронке от снаряда. Бывалые говорят: «Укрытие надежное. Дважды в одно место не попадает».

Собеседник — на фронте не новичок. Вижу нашивки за тяжелые ранения, две медали «За отвагу». Одна — совсем новенькая.

— За что? — спрашиваю.

Удивляется не без лукавства:

— А то не знаешь? Повоевали, значит.

Записываю рассказ о том, как помогая служивый пехотинец артиллеристам выкатывать пушку на прямую наводку.

Из фронтового блокнота: «Рвались наши вперед и вдруг — стоп! Вражеский дзот пулеметом косит. Ни прямо пройти, ни обойти. Все пристреляно.

Пехота к артиллеристам: подсобите. Те, понятно, согласились. Решили, что лучше всего бить прямой наводкой. Так быстрей и надежней. Помощь, конечно, взаимная. Среди тех, кто, помогал выкатывать орудие, был и уралец С. Суриков. Правда, пришлось ему отвлечься. Углядел поблизости двух немцев, притаившихся в окопчике за кустом.

Как быть? Опыт, солдатская сметка подсказали: прежде всего надо отвлечь внимание фрицев. Как? А что это виднеется на дереве метрах в двух от занятого немцами окопчика? Скорее всего, это пустующее гнездо крупной птицы. Точным выстрелом наш солдат попал в гнездо. Да так, что содержимое его полетело вниз, прямо на немцев. Они, естественно, перепугались, смотрят вверх.

Нашему воину того и нужно было. Успел- таки без помех подобраться поближе к фашистам. Одна за другой в окопчик полетели гранаты. А Суриков, не теряя времени, успел вернуться. Опять крепко ухватился за колеса «сорокапятки». Удачно справились со своим делом и пушкари: дзот был уничтожен.

Действовали храбро, четко, ловко. Всюду в службе воинской силен. Тот, кто и уменьем и сноровкой Нанести врагу сумел урон!».

Переправа через реку по льду. Под ногами уже не лед, а крошево из воды, снега, металла. Все как во сне: ты бежишь, а сам стоишь на месте. Смена кадра, мы уже на другом берегу. Конец эпизода. Зажигается свет.

До сих пор не могу понять, как все-таки оказались на другом берегу. Впрочем, на войне , многое необъяснимо.

Из фронтового блокнота: «Была у нас санитарка Люся Щербинина. С виду обыкновенная девушка. Худенькая, невысокая блондинка. Изнемогая, вытаскивала с поля боя очередного раненого. Парень был без сознания и потому казался особенно тяжелым.

Откуда ни возьмись, прямо перед ней четверо гитлеровцев. Люся закричала от ужаса, но выступила вперед, заслоняя собой камнем под ноги. Фашист запнулся и упал. Люся с размаху и «приголубила» немца автоматом по голове. Очнулся фашист и под прицелом Люсиного ППШ покорно поволок раненого в наше расположение.

…Ходит слава о дивчине, О дивчине-молодчине!

Рядовой Аллабек (фамилию, к сожалению, не помню), снайпер, готов был сутками сидеть в укрытии, выслеживая врага. Счет мести дошел у него до семидесяти девяти. Ждал восьмидесятого. А тот все не попадал на мушку. Пошел густой снег, стемнело. Все, можно было уходить. Видимость уже ни к черту. Так подумали и фашисты. Но не Аллабек. Смотрит, сразу трое фрицев вышли из-за укрытия. Не зря караулил снайпер! То, что было дальше, из области невозможного. Сам бы не видел — не поверил… Одной пулей Аллабек двоих свалил! Начал девятый десяток».

Под вражеским огнем

Уже в Польше вновь услышал о знакомой еще по Смоленску пулеметчице Вале Чудаковой. Удивительный она человек! Семнадцать лет от роду, а как рвалась на фронт! И не кем-нибудь, а непременно пулеметчицей, как чапаевская Анка! В школу пулеметчиков проникла переодевшись в мужскую одежду. Ну как тут не вспомнишь Шуру Азарову из «Гусарской баллады»! На контрольных стрельбах показала лучшие результаты. Хвалили. Но когда обман все-таки обнаружился, хотели отправить в тыл: не женское это дело — война. Но уступило командование девчоночьему напору. Присвоили звание младшего лейтенанта, дали пулеметный взвод.

В первом же бою показала и умение и отвагу. Ее взвод очень удачно поддерживал действия наступающих, маневрировал под вражеским огнем и сводил на нет все атаки немцев. Сама Валентина, говоря словами написавшего о ней очерк в армейской газете известного прозаика Василия Смирнова, автора романа «Открытие мира», «проявила настоящий русский характер, высокую стойкость перед лицом смертельной опасности».

Среднее подвигов — лихой рейд во вражеский тыл на пулеметной тачанке. Отважная пулеметчица Валя Чудакова после войны сменила свой пулемет на перо. Несколько лет назад я приобрел ее книгу.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий