Лейтенант Кирюхин раздвинул руками густой куст лозняка, посмотрел на серебряные гребешки Днепра и произнес:
— Ух ты, какой шалопутный! Да еще и крутит на середине… Товарищ Брянцев, ко мне! – скомандовал Кирюхин своему ординарцу.
Сержант Брянцев подполз к лейтенанту и лег рядом с ним.
— Ты географию не забыл? – спросил Кирюхин.
— Кое-что помню,- не понимая к чему клонит лейтенант, ответил Брянцев.
— Куда течет Днепр?
— С севера на юг.
— Мы лежим по течению?
— Так точно, товарищ лейтенант, по течению.
— Где же должно быть солнце?
— Утром — слева, а в полдень — перед нами.
— А почему же оно — справа?
— Не могу знать… А мы сейчас проверим: разрешите, товарищ лейтенант, ваш компас?
— Возьми, — передавая ординарцу компас, ответил Кирюхин.
Брянцев, словно танкетка с поврежденной гусеницей, повертелся на месте несколько раз и с удивлением произнес:
— Выходит, что Днепр течет на север… Вот стрелка показывает… Он у вас не испорчен? – обратился он к лейтенанту.
— До сих пор действовал безотказно.
— А может, шар земной перевернулся от войны? – съязвил Брянцев.
— Эх, ты, Серега, соображать надо, кумекать…
— Так точно, в любом деле кумекать надо… Получается, что мы лежим на правом берегу и форсировать Днепр не надо?
— Вот что может наделать излучина. Не разберешься, что река здесь, как говорят украинцы, “кругаля дае”, и напутать можно.
Кирюхин достал из футляра бинокль, повертел левой рукой барашек, подгоняя оптику под свое зрение. Он внимательно рассматривал откосы, овраги, прибрежные кустарники, стараясь обнаружить вражеские огневые точки.
— Да… Вот это горушка! Тут ни танку, ни тягачу с пушкой не подняться. Да и мы с пулеметами попыхтим.
— А если ее обойти? — заметил Брянцев.
— Обойти, говоришь? Это верно. Но где и каким образом?
— А тут надо покумекать, товарищ лейтенант.
— Вот мы с тобой и кумекаем, кукарекаем, лежа под кустом, а фашисты эти кручи бетоном залили да колючкой стальной обвили: думают усидеть здесь.
Смотрели тогда командир пулеметного взвода 835-ro стрелкового полка лейтенант Кирюхин и его ординарец сержант Брянцев на ту легендарную Ватурину гору, под которой когда-то стоял древний Заруб- крепость, охранявшая брод через Днепр, смотрели и не подозревали, что именно здесь, на Букринской излучине, произойдет такая схватка с фашистами, которая войдет в историю под названием “Борьба за букринский плацдарм”.
И вот наступило утро 22 сентября 1943 года. Передовые части 3-й гвардейской танковой армии начали форсирование Днепра именно здесь, в излучине. Одновременно правее 3-й гвардейской танковой армии начала форсировать Днепр и 40-я армия.
Первым к излучине подошел мотострелковый батальон капитана Балаяна. Он успешно форсировал Днепр и насмерть стоял на высотах, отбивая несчетные бешеные атаки гитлеровцев. К сожалению, других частей, которые могли бы оказать ему помощь и расширить букринский плацдарм, здесь в тот день не оказалось.
Справа от балаяновского батальона передовые части 40-й армии под покровом ночи переправились через Днепр в районе Ржищева и окопались на берегу. В одном из подразделений 237-й стрелковой дивизии был пулеметный взвод лейтенанта Михаила Кирюхина.
— Ну, хлопцы, вы в рубашках родились: переплыть такую ширь и без потерь… — шепотом произнес Кирюхин, осматривая отрытую его взводом траншею.
— А Днепр вообще-то неплохая река, — проговорил Брянцев.— Зря вы ее, товарищ лейтенант, вчера нехорошим словом обозвали.
— Так это я в шутку. Да и вечером он мне показался хмурым, сердитым.
— Я прибыл недавно… Любил читать Пушкина, Гоголя, Тургенева…
— А кто их не любит? — заметил из темноты Брянцев. Михаилу Кирюхину было всего 18 лет, а на фронте — уже более года. Опыт приобрел и закалку. Вот и сейчас он прошел по всем боевым расчетам, проверил исправность пулеметов, наличие пулеметных лент и гранат, а потом спустился к берегу, где в круче по его приказанию заканчивалось рытье землянки для санчасти и отдыха.
“Еще бы по две-три гранаты на каждого”,- сверлило в сознании Кирюхина, хотя у каждого бойца его взвода их уже было по четыре.
На рассвете фашисты обнаружили храбрецов Кирюхина и атаковали их ротой пехоты и четырьмя танками. Метким пулеметным огнем атака была отбита. Но тут же захлопали вражеские пушки и тягуче заскрипели многоствольные минометы. В небе появились черные угловатые “хейнкелю” .
Высота, на которой находился взвод Кирюхина, окуталась дымом и пылью. “Хейнкелю” заходили со стороны солнца и, пикируя, сбрасывали бомбы. Уже ничего не было видно, только удушливее становился воздух. И снова вой, снова грохот…
Едва вражеские самолеты ушли на запад, атака фашистов повторилась. Прямо на пулеметчиков Кирюхина шло несколько бронетранспортеров и автомашин с пехотой.
Рядом с Клименко оказался Кирюхин:
— Почему не стреляете? Пулемет неисправен, что ли?
— В полной исправности. Да пусть подойдут поближе.
— Значит, выжидаете… Хорошо… А почему рукав мокрый?
— Осколком немного задело.
— Давайте руку, перевяжу.
Но тут из-за рощи показались фашистские автоматчики и вскоре очутились недалеко от окопа. Клименко потянулся за гранатой и схватил почему-то противотанковую. Кирюхин остановил его:
— Не нужно, товарищ Клименко, на эту дрянь такую “грушу” тратить. Граната нам пригодится.
Лейтенант припал к пулемету и длинной очередью срезал до десяти фашистов.
Гитлеровцы откатились назад.
Целый день вражеские атаки следовали одна за другой. Смрадными кострами горели фашистские танки, подбитые нашей артиллерией и грозными “илами”, сотни трупов вражеских солдат и офицеров лежали по склонам высот.
К ночи все утихло. За день взвод Кирюхина уничтожил автомашину с пехотой, два станковых и 12 ручных пулеметов и до 90 гитлеровцев.
Напряженность боев нарастала с каждым днем. Гитлеровцы бросили сюда танковую, моторизованную и несколько пехотных дивизий.
На букринском плацдарме к 30 сентября, несмотря на то, что он имел всего лишь 11 километров по фронту и 6 километров в глубину, сосредоточились основные силы 27-й и 40-й армий и мотострелковые части 3-й гвардейской танковой армии. Борьба приняла крайне ожесточенный характер.
Взвод лейтенанта Кирюхина стоял насмерть.
— Один, два, три, четыре…- считал Кирюхин фашистские танки, шедшие на высоту. Точно, он не ошибся: их было 14. За танками, едва различимые в утреннем тумане, бежали трусцой автоматчики, постреливая на ходу.
Вот и первый снаряд фашистов разорвался на высоте, как раз в том месте, где находился окоп бронебойщика Федора Лахтикова. Но вреда не причинил, потому что окоп был оборудован по всем правилам военно-инженерного искусства: глубокий, с запасными площадками для противотанкового ружья.
Федор Лахтиков – воин бывалый. Ему за тридцать перевалило, да и на фронте он с сорок первого года. На груди – медаль “За отвагу”. Он был не только однополчанином Михаила Кирюхина, но и его земляком: родом из шиловского села Юшта, что над Окой.
Бой разгорался, словно костер на ветру. Ударили по врагу наша дивизионная артиллерия и орудия прямой наводки, сумевшие переправиться на плацдарм. Заработали пулеметы и противотанковые ружья, пошли в ход и гранаты…
Защитники “малой земли” за Днепром героически отражали бешеный натиск фашистов. Один танк подбил Кирюхин, другой уничтожили Брянцев и Клименко: очень пригодилась та самая противотанковая граната, которую чуть не истратили на вражеских автоматчиков в первый день в бою на излучине. Два “тигра” подбил Лахтиков…
И все же несколько “тигров” ворвались на высоту. Утюжа гусеницами окопы и траншеи, гитлеровцы часто высовывались из люков и кричали: «Рус, сдавайс!” Но в ответ летели гранаты.
Потом в наградном представлении командир 835-го стрелкового полка майор Лебедев писал: “30.9.43 г. при отражении двадцати трех атак гитлеровцев взвод лейтенанта Кирюхина уничтожил: 2 танка, 9 ручных пулеметов, 5 автомашин с пехотой и до 120 фашистов…”
Земляки были в одном бою, они стояли рядом и в Указе Президиума Верховного Совета СССР о присвоении им звания Героя Советского Союза.
“30.9.43 г. при отражении двадцати трех атак гитлеровцев взвод лейтенанта Кирюхина уничтожил: 2 танка, 9 ручных пулеметов, 5 автомашин с пехотой и до 120 фашистов…”
Земляки были в одном бою, они стояли рядом и в Указе Президиума Верховного Совета СССР о присвоении им звания Героя Советского Союза.
