18 января 1942 года я писал домой: «Вот уже более недели гоним мы немцев. Они бегут так быстро, что едва успеваем их догонять. Многие селения немцы сжигают до основания, выгоняя население, детей и стариков раздетыми и разутыми на мороз.
Только что въехали в деревню, где несколько часов назад были фрицы. Люди со слезами на глазах встречают нас. В избе, где я пишу эти строки, старик, у которого немец снял валенки и шапку, рассказывает об ужасах немецкого хозяйничанья. Рассказ зовет к мести.
Во второй половине января наш сосед справа — 332-я Ивановская дивизия заняла города Пено и Андреаполь. Части нашей дивизии прошли через город Западная Двина. Я был в одних санках с начальником штаба Новиковым.
На ходу рассказывал ему, что здесь по улице Ленина проживали до эвакуации в августе сорок первого мои родители, сестра и братья. Уходя, отец зарыл в землю, где-то в огороде, семейные фотографии, документы. Мне не приходилось быть в здешних местах раньше.
Родители переехали сюда из Монастырщинского района к своему зятю. Но началась война с белофиннами, зять ушел на фронт и погиб незадолго до подписания мирного договора с Финляндией.
Летом 1941 года немцы прорвались в окрестности Западной Двины. И тогда отец принял единственно правильное решение — уходить на Ржев. Я это знал, и мне хотелось как можно скорее подъехать к их бывшей квартире.
Дом чудом уцелел, хотя и обгорел наполовину. На входной двери мы увидели отливавшую блеском пластину с именем обер-лейтенанта фашистской армии. Маленькая деталь, а до сих пор в памяти эта блестящая пластина, как знак беды.
«Непросто совершать марш, имея на себе — шинель, фуфайку, шубную жилетку, ватные брюки, диагональные брюки, гимнастерку, теплое белье, две гранаты, запас патронов, карабин, лопату, противогаз, сумку полевую и вещевой мешок с плащ-палаткой.
Все это надо нести на себе. Потому что обоз отстает, а идем днем и ночью — круглые сутки. Так мы живем все, от командира взвода и командира части, до последнего бойца», — писал в Казань политрук роты связи 1122-го полка П. Шилов.
Добавлю, что почти, каждый день приходилось вести короткие бои с подразделениями противника, особенно за сохранившиеся деревни, выселки. Это был невероятно тяжелый ратный труд.
Штаб дивизии находился в деревне Большие Чернушки, когда комдив Мищенко получил приказ командарма: «Атаковать противника и взять поселок и станцию Нелидово». Это было 23 января, а 25-го утром приказ был выполнен. Подготовка всей, операции проводилась спешно. Разрабатывал ее майор Новиков. Напряжение штабистов было предельное.
В ночь на 24 января дивизия совершила подвиг, который предопределил исход самого боя в районе поселка и станции Нелидово.
Замысел операции был построен на внезапности ударов с разных направлений. Противник не ожидал этого. Потому что, по представлениям немецких офицеров, исключалась возможность перехода по глубоким снегам и незамерзшим болотам: мол, люди не вынесут такую невероятную нагрузку, а лошади — тем более. Имелось в виду расстояние в 20—30 километров. Тем более основная дорога немцами контролировалась.
Другая особенность операции была связана с тем, что впервые дивизия взаимодействовала с партизанами. Руководил ими секретарь райкома Коровкин, правда, в ходе самого боя на станции и в поселке роль партизан была ограниченной, но во время подтягивания и сосредоточения наших подразделений они помогли здорово.
По данным, полученным от партизан, мы подошли к Нелидову в тот момент, когда на станции скопилось много эшелонов с техникой и продовольствием. Сюда же прибыл эшелон с ранеными. На аэродроме находилось более десяти самолетов. В самом поселке, по расчетам нашего штаба, квартировали более трех тысяч солдат и офицеров, а вдоль дороги Нелидово — Белый — еще до батальона солдат.
Если учесть, что подтянуть артиллерию к началу боя не удалось, а личный состав в батальонах был измотан на марше, то станет ясно, что как непросто далось овладение Нелидовом.
Продуманный порядок наступления, элемент внезапности удара с разных сторон и боевой порыв с самого начала определили успех операции. К наступлению темноты поселок и станция уже были окружены.
В течение ночи уничтожались отдельные группы и подразделения на окраинах. В это время совершил настоящий воинский подвиг лейтенант Скворцов. Его взвод атаковал противника в деревне Половцево.
Шли в атаку по пояс в снегу. Скворцов с отделением сержанта Сафина сумел ворваться в сарай на окраине деревни. Фашисты, открыв ураганный огонь из пулемета и автоматов, окружили сарай. Их было около полусотни. Завязалась рукопашная. Тем временем ротный Стаховский приказал открыть по деревне огонь из минометов, и бросил еще один взвод в атаку. Деревня была взята. Но помощь опоздала. Лейтенант Скворцов погиб.
На рассвете 25 января в поселок Нелидово с трех сторон ворвались наши полки. Фашисты были в панике и не смогли оказать стойкого сопротивления; лишь одна группа до батальона вырвалась по дороге на юг, но попала под кинжальный огонь батальонов лейтенанта Поршнева и старшего лейтенанта Сидоренко. В дело вошли лыжники и партизаны.
Около десяти утра в штабе дивизии стало известно, что Нелидово взято. Нашему отделению предстояло немедленно уточнить потери и вместе с работниками политотдела собрать данные о наиболее отличившихся бойцах, командирах и политработниках. Начальник 4-го отделения штаба приказал мне выехать в Нелидово.
Около полудня мы были на месте. Следы только что прошедшего боя виднелись на каждом шагу. Догорали строения. Кое-где еще не успели убрать тела убитых. С группой командиров, в которой был майор Илюхин, мы вышли на перрон станции.
Петр Никитович на ходу рассказывал о героизме подразделений полка. В момент, когда он показывал рукой в направлении, где шел особенно горячий бой, мы услышали совсем рядом автоматную очередь, и у наших ног брызнули осколки льдинок, Илюхин скомандовал: «Ложись!» Рядом был заснеженный кювет, в который все мгновенно упали. Тут же командир полка приказал прочесать станцию. Оказалось, стреляли из вагона санитарного поезда, в котором было несколько сот раненых фашистов. Нам явно повезло, что стреляли плохо.
В тот день противник потерял убитыми, ранеными и взятыми в плен около трех тысяч солдат и офицеров.
