Из Курляндии мы приехали в Москву, чтобы участвовать в параде Победы. Встречи участников будущего парада превращались в митинги солидарности армии и народа. Каждый из нас, выходя из вагонов, попадал в объятия москвичей. Возгласы, приветствия, цветы и, конечно, слезы. Слезы радости и скорби о тех, кто уже никогда не вернется к своим близким.
Москва ликовала. Она жила ожиданием большого события, которое должно было состояться на Красной площади. Наш полк расположился в казармах. Батальон, в который я был назначен заместителем командира по политической части, размещался в большой брезентовой палатке, их тогда называли «Подарок Черчилля», так как они были получены взамен открытия второго фронта. Но как бы то ни было, палатка оказалась большой, и в ней на двухъярусных нарах поместился весь батальон.
Подготовкой парадного полка Ленинградского фронта руководил маршал Советского Союза Л. А. Говоров. Он часто приезжал в полк, следил за ходом тренировок, давал указания, заслушивал доклады руководства полка.
Следует сразу оговориться, что понимание значения предстоящего парада, дружная и согласованная работа командиров и политработников обеспечили высокую строевую выучку и крепкую воинскую дисциплину. За три недели, что мы пробыли в Москве, у нас не было ни одного серьезного нарушения воинской дисциплины. После ужина, по разрешению командира, бойцы имели право уходить из расположения части, но ни разу не случилось, чтобы кто-нибудь опоздал к отбою.
Строевой подготовкой занимались по шесть часов — с утра и до обеда. После обеда был традиционный мертвый час, затем чистка оружия, полит-массовая работа, ужин и так называемое свободное время. Театры, кино, концертные залы, танцплощадки — все было к нашим услугам.
В ночь перед парадом спалось плохо. И к тому времени, когда горнист заиграл «подъем», уже все проснулись. Все в этот день, 24 июня 1945 года, делалось с большим подъемом.
Последние приготовления, и вот мы уже в строю.
Золотом горят офицерские погоны, сверкают ордена и медали на груди участников парада.
И вот мы уже идем по улицам ликующей Москвы, колонной по четыре среди улыбок и цветов. Со всех сторон несутся приветствия в честь нашей армии-победительницы. Всюду смех, улыбки. Настроение не может испортить даже частый мелкий дождь.
Красная площадь. Облака как бы раздвинулись, и стало светлее.
Парадные полки выстраиваются справа налево, в том же порядке, как располагались фронты на завершающем этапе войны с гитлеровской Германией.
В 9:30 на площади появляется командующий парадом Победы маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Верхом на красавце-коне донской породы он объезжает полки, здоровается с участниками парада.
До парада остается 15 минут. На площади воцаряется торжественная тишина.
Говорят, человек за несколько минут может перебрать в памяти всю свою жизнь. Этих 15 минут было вполне достаточно, чтобы вспомнить все, что на всю жизнь осталось в моей памяти.
Мне еще не было семи лет, когда умер Ленин. Я тогда еще не понимал, почему все люди плачут, почему так долго гудят заводские гудки и паровозы. Затем пятилетки, пафос труда и созидания, огромные трудности. Очереди за хлебом, карточки, школа без учебников и тетрадей, в которую до поздней осени мы ходили босиком.
В маленьком городке на Украине с приятным названием Изюм рабочий класс был немногочисленным, здесь я и мои сверстники, родившиеся в годы революции, прошли школу жизни. Мы росли и мужали.
1927 год. Мы, десятилетние школьники, читаем со сцены начальной школы сатирические стихи — ответ Чемберлену.
Десятая годовщина Великой Октябрьской революции. Ксюша Магаринская, приехавшая к нам на завод вместе со своим отцом инженером из Ленинграда, читает по-русски стихи. К сожалению, я запомнил только одно четверостишие.
«Чего вы ждете, дети, весело?
Мы твердо знаем, что из туч,
Которыми весь мир завесило,
Блеснет нам с неба яркий луч!»
Это первые стихи, которые я запомнил на русском языке.
Окончена семилетка, ФЗУ — мы тоже рабочий класс! Я стал аппаратчиком стекловаренных печей. Варил оптическое стекло.
Работа в комсомоле, шефские концерты в подшефных колхозах, военизированные походы и, наконец, служба в армии.
Мы первые читали «Как закалялась сталь», мы первые смотрели бессмертного «Чапаева», мы восхищались революционными моряками из фильма «Мы из Кронштадта», самозабвенно пели «Каховку» и «Если завтра война».
Наша Родина строила и крепла, но грянула война, а с ней начались тяжелые испытания. Позади остались нелегкие фронтовые дороги, но они привели нас к победе. Пришел и на нашу улицу праздник.
Часы на Спасской башне пробили десять. Из ворот Кремля на белом коне с развевающейся гривой выезжает принимать парад Победы маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Ему навстречу поскакал командующий парадом.
Трибуны встречают аплодисментами прославленных полководцев, на трибуне Мавзолея руководители партии и правительства, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. На груди у каждого участника парада медаль в честь великой победы, а на ней выбиты слова «Наше дело правое — мы победили!».
Маршал Жуков объезжает войска, здоровается с бойцами, поздравляет с победой, а затем произносит речь от имени и по поручению партии и правительства.
Раздается команда: «К торжественному маршу!»
И вот мы, чеканя шаг, идем по Красной площади, равняясь на Мавзолей. От трагической ночи 28 августа 1941 года до парада Победы 24 июня 1945 года! Даже не верится.
Трибуны рукоплещут воинам-победителям, представителям войск Ленинградского фронта, боевые заслуги которого история сохранит на века.
Проходя мимо Мавзолея, отчетливо вижу военных атташе, представителей армий многих стран мира. Среди них низкорослые, очень подвижные, почти все в очках, японцы. Невольно проносится мысль — скоро и ваш черед! Наступит и для вас расплата за провокации на наших дальневосточных границах, за подлую попытку каждую минуту нарушить так называемый «нейтралитет» и вонзить нож в спину Советской Армии.
Вот и конец Красной площади. Подается команда: «Вольно». Физическое и моральное напряжение сменяется радостным возбуждением. За нами идет парадный полк Прибалтийского фронта, а за ними и все остальные.
Гремит тысячами труб сводный оркестр, несутся торжественные звуки «Егерского марша», под который ходили русские полки, разгромившие полчища Наполеона.
Вот и наши казармы. После праздничного обеда с традиционными 100 граммами всем участникам парада раздали посылки со сладостями, сигаретами, предметами туалета, мелкими безделушками и традиционной жевательной резинкой. Посылки пришли из США, и бойцы, получая их, шутили так же, как и в самые трудные для нас годы войны, когда вместо того, чтобы открыть второй фронт, американцы посылали нам консервированную колбасу. Этой данью наживавшаяся на войне страна откупалась от борьбы с черными силами фашизма. Мы потеряли в этой борьбе миллионы людей, они же раздавали консервированную колбасу.
25 июня те же санитарные поезда увезли нас из Москвы.
