Оборона Таллина 1941 год

Береговая пушка

Оборона Таллина, столицы Советской Эстонии, главной базы КБФ, особенно заботила Военный совет флота. Обстановка сложилась так, что командующий флотом вынужден был взять на себя всю полноту ответственности за оборону города. Военный совет флота и Республиканский Комитет обороны работали дружно и слаженно, организовывая отпор врагу.

В городах и селах Эстонии вооружались истребительные батальоны. Флот срочно формировал отряды морской пехоты. Население столицы республики вышло на строительство оборонительных рубежей, Заводы и предприятия города переключились на выпуск продукции, необходимой фронту. Трибуц назначил инженер-полковника А. Н. Кузьмина старшим инженерным начальником главной базы и приказал ему срочно организовать возведение укреплений. Генерал-майор Г. С. Зашихин был утвержден командующим всеми силами, привлеченными для защиты города.

Сооружение оборонительных укреплений

С 17 июля начались работы по превращению Таллина в мощный узел обороны. Строились три оборонительных рубежа: главный — в 9—12 километрах от города по линии Пирита — Иру — Аагеди — Лехмья — Юлемисте — Пяэскюла — Харку; второй — на окраинах города; третий — на подходах к гаваням и причалам уже в самом городе. А. Н. Кузьмин вспоминает:

«Я почти ежедневно докладывал В. Ф. Трибуцу обстановку на работах и несколько раз выезжал с ним на рубежи. В первой же поездке он сказал мне, что не знаком с фортификацией и требует от меня докладывать лишь те вопросы, по которым необходимо его вмешательство или обращение в правительственные органы ЭССР.

При поездках бросалось в глаза, что адмирал смотрел на все работы с каким-то воодушевлением. Вид большой массы работающих людей вселял надежду на то, что Таллин можно отстоять и отбить все атаки фашистов, но однажды его настроение омрачили, высказав одно из положений фортификации:

«Не мертвая мощь укреплений решает судьбу сражений, а войска, успешному действию которых они лишь способст­вуют».

— Пока в наших расчетах принято, что на 15 километров фронта приходится один батальон морской пехоты из бригады полковника Парафило, — Этого едва ли хватит для защиты опорных пунктов.

— Обещают из Ленинграда прислать вторую бригаду морской пехоты, но… пока только обещают, — задумчиво отвечал Трибуц. — Будем надеяться на 10-й стрелковый корпус 8-й армии. И все же чувствовалось, что эти поездки отвлекают его от не менее сложной обстановки на море и в других местах»

Проблемы флота при обороне Таллина

Фашистские войска захватили 6 июля город Остров, 9 июля — Псков, 11 июля — Порхов и широким клином вторглись в Ленинградскую область. Над колыбелью пролетарской революции городом Ленина и Кронштадтом нависла смертельная опасность.

Адмирал В. Ф. Трибуц впоследствии вспоминал:

«Никто из нас, руководителей флота, не предполагал, что Кронштадтская военно-морская база, занимавшая тыловое положение, окажется в короткий срок после начала войны на переднем крае боевых действий. Поэтому, естественно, мы не готовили территорию базы и ее объекты к решению сухопутных оборонительных задач. Но приближение вражеских войск к Ленинграду заставило нас осуществить, не ожидая указаний сверху, ряд срочных мер по подготовке сухопутной территории базы к обороне»

Оборона Таллина 1941 год

В этом районе флот имел мощную береговую артиллерию, как стационарную — башенную, так и подвижную — железнодорожную. Военный совет флота принял ряд организационных мер по укреплению сухопутной обороны. Срочно создавались новые батареи, вновь сформированные части и бригады морской пехоты занимала оборонительные рубежи, авиация флота почти целиком перенацеливалась на действия в помощь сухопутным войскам.

Обстановка под Ленинградом требовала конкретного руководства со стороны командования КБФ. Однако, из Таллина осуществлять его было сложно. Поэтому нарком ВМФ в июле образовал Управление морской обороны Ленинграда и Озерного района, которому подчинил все части и учебные заведения флота, находившиеся в городе. Руководство КБФ целиком сосредоточилось на проблемах, связанных с обороной баз на западе, островов в Рижском и Финском заливах, и действиями флота на море. Хотя в устье Финского залива Балтийский флот создал мощную минно-артиллерийскую позицию, все же приходилось задумываться об оборудовании новых рубежей.

Финляндия, союзница гитлеровской Германии, не только держала в своих портах немецкие корабли, но и весь свой флот подчинила задачам, разрабатываемым в германском генштабе. Средняя и восточная части Финского залива, по мере продвижения гитлеровских войск на восток, все больше и больше превращались в арену активных боевых действий. Враг настойчиво лез в Финский залив, чтобы нарушить наше судоходство.

«Необходимо как можно скорее овладеть Ленинградом и очистить от противника Финский залив, чтобы парализовать русский флот. От этого зависит нормальный подвоз руды из Швеции. Следует ожидать, что все русские подводные лодки лишатся своих баз в Финском заливе и на островах Балтийского моря. Вследствие затруднений с подвозом материальных средств и горючего они смогут продержаться не более четырех — шести недель».

Такие соображения высказал Гитлер 21 июля 1941 года во время посещения им группы армий «Север».

В начале июля противник активизировался на Ханко. Атаки врага становились все более настойчивыми, а арт­обстрел базы не прекращался ни днем, ни ночью. До шести тысяч вражеских снарядов и мин ежедневно падали на базу в Ханко.

Оборона Ханко

Обеспокоенный состоянием дел на Ханко, Владимир Филиппович решил побывать там. Поздно вечером 10 июля Трибуц и начальник тыла КБФ генерал-майор М. И. Москаленко вышли на торпедных катерах в море. Они благополучно пересекли залив и прибыли в базу.

Генерал С. И. Кабанов обстоятельно обрисовал положение дел на базе, доложил об оборонительном строительстве, просил помочь авиацией и торпедными катерами, усилить артиллерию и прислать пулеметы, бензин, продовольствие, боеприпасы.

Трибуц молча выслушал.

Хорошо… Начальник тыла изучит просьбы и все, что возможно, доставит на Ханко.

Затем командующий флотом поставил перед Кабановым новую задачу:

Противник, наступая на Карельском перешейке, создает угрозу Ленинграду. Ваша задача: оттянуть на себя как можно больше вражеских войск.

Трибуц побывал в некоторых частях и на батареях базы, побеседовал с командирами и матросами. Удовлетворенный встречами с защитниками Ханко, их боевым духом и оптимизмом, он на следующий день возвратился в Таллин. Свое обещание адмирал сдержал. На Ханко доставили новую 100-мм батарею, два десятка пулеметов, боеприпасы, бензин, продовольствие. Позднее туда пришли и несколько торпедных катеров.

Перспективы совместных действий авиации и флота

К исходу дня 12 июля командующему флотом донесли, что наша авиационная разведка обнаружила на подходах к Ирбенскому проливу крупный вражеский конвой. 42 транспорта в охранении 15 боевых кораблей направлялись, по всей вероятности, в Ригу.

Наконец-то гитлеровские адмиралы выползли из своих баз! Нужно всыпать им как следует!

Адмирал В. Ф. Трибуц лично потребовал от М. И. Самохина поднять в воздух все имеющиеся в наличии бомбардировщики, прикрыть их истребителями и разгромить конвой. Одновременно он приказал начальнику БОБРа генерал-майору А. Б. Елисееву атаковать конвой торпедными катерами и нанести удар береговой артиллерией. Владимир Филиппович связался с командиром отряда легких сил (ОЛС) контр-адмиралом В. П. Дроздом и поставил ему задачу тремя группами эсминцев атаковать вражеские корабли и суда.

По замыслу командующего флотом такой комбинированный удар должен был нанести врагу существенный урон и сорвать его попытки использовать морской путь в Ригу для снабжения своих войск.

До наступления темноты 315-я батарея капитана М. Стебеля обстреляла с полуострова Сырве. С рассветом 13 июля четыре торпедных катера под командованием старшего лейтенанта П. Гуманенко, прикрывшись дымовой завесой, атаковали корабли фашистов. Вслед за ними на конвой совершили налет советские бомбардировщики. В результате были потоплены восемь транспортов с войсками и техникой, два миноносца, самоходная баржа с танками, а тридцать других кораблей и судов получили повреждения. Балтийцы преподали врагу предметный урок.

Владимир Филиппович радовался этой первой серьезной удаче. Но она не смогла заслонить от него и тех промахов, которые выявились 13 июля. Разгромить конвой полностью не удалось из-за плохо поставленной разведки и отсутствия надежной связи. Противника несколько раз «теряли» из поля зрения, на его поиск уходило немало времени, а эсминцы из ОЛС и вовсе не нашли конвоя. Выявилось, что отдельные командиры не умели организовать взаимодействие кораблей с авиацией и береговой артиллерией. Некоторые просто боялись попасть под свои бомбы и снаряды.

Этот первый крупный морской бой позволил командующему флотом глубоко осознать перспективность комбинированных ударов на море и в то же время увидеть существенные недостатки в организации совместных атак на врага. Активизация фашистских сил в Финском заливе заставила флотское командование принять решительные меры по созданию новой минно-артиллерийской пози­ции.

Укрепление фортификационных сооружений на подходе к Финскому заливу

Военный совет КБФ развернул строительство артиллерийских батарей на островах Гогланд, Лавенсаари, Большой Тютерс, Для постановки мин в этом районе по приказу Трибуца сформировали специальное соединение под названием «Восточная позиция». В него вошли два минных заградителя, пять эсминцев, два сторожевых корабля, два сетевых заградителя, дивизион «морских охотников», два дивизиона катерных тральщиков и другие корабли.

К концу июля эта позиция была готова: несколько тысяч мин и минных защитников преградили путь вражеским кораблям в глубь Финского залива. В последствии ее значительно усилили. Но как бы не отвлекали Трибуца дела на море, на Ханко, Моонзунде и под Ленинградом, самым беспокойным местом оставался Таллин. Здесь находилась главная база, стояли основные силы флота, хранились большие материальные запасы.

Удар по фашистам под Мярьямаа и Виртсу оказался весьма чувствительным. На фронте от Пярну—Тарту и до Чудского озера наступила оперативная пауза. Здесь оборону держали два сильно ослабленных корпуса 8-й армии: 10-й стрелковый корпус прикрывал направление на Таллин, а 11-й — район Тарту. Эти советские войска не только удерживали эстонский плацдарм, но и нависали над всем левым флангом группы фашистских армий «Север», создавая реальную угрозу удара по ее тылам.

Фельдмаршал фон Лееб вынужден был снять с Ленинградского участка четыре дивизии со средствами усиления и перебросить их в Эстонию. 22 июля Гитлер приказал фон Леебу:«Силы противника, все еще действующие в Эстонии, должны быть уничтожены. При этом необходимо не допустить их погрузку на суда и прорыв через Нарву в направлении Ленинграда».

В тот же день фашисты начали наступление в Эстонии. Но встретив героическое сопротивление советских войск, не смогли добиться заметных успехов. В директиве № 34 фюрер еще раз потребовал:

«Первоочередной задачей всех сил 18-й армии является очищение от противника Эстонии. Лишь после этого ее дивизии начнут выдвигаться в направлении на Ленинград».

Натиск врага усиливался с каждым днем. В этот ответственный момент в Таллин прилетел командующий авиацией МВФ генерал-лейтенант С. Ф. Жаворонков. Он информировал В. Ф. Трибуца, что Ставка утвердила предложение наркома ВМФ СССР о нанесении ударов по Берлину силами минно-торпедной авиации КБФ.

Вам приказано отобрать 15 лучших экипажей из полка Преображенского, срочно перебазировать их на Эзель, обеспечить бензином и боеприпасами, — заявил Жаворонков. В Таллине очень мало авиабензина и почти нет бомб. Но если цель — Берлин, балтийцы сделают все, чтобы выполнить задание, — ответил Трибуц.

Бои за Таллин

4 августа на аэродроме Кагула приземлились 15 самолетов 1-го минно-торпедного полка КБФ. Командир полка полковник Е. Н. Преображенский организовал тщательную подготовку экипажей и техники к выполнению особого задания, произвел несколько разведывательных полетов к Берлину.

В ночь на 8 августа балтийские летчики сбросили первый груз бомб на гитлеровскую столицу. Они были первыми советскими летчиками, кто заставил фашистов погасить огни Берлина.

Тральщики и тихоходные баржи регулярно снабжали с материка летчиков на Сааремаа всем необходимым. До 5 сентября мужественные балтийцы совершили несколько полетов к Берлину, сбросив на головы фашистов более 300 крупных бомб. Многих авиаторов наградили орденами, а Е, Н. Преображенский, П. И. Хохлов, В. И. Гречишников, А. Я. Ефремов и М. Н. Плоткин стали Героями Советского Союза.

Между тем, гитлеровцы продолжали наступление в Эстонии. 4 августа они перерезали железную дорогу Таллин—Ленинград в районе Тапа, а 7 августа вышли на побережье Финского залива в районе Кунда. Враг расчленил 8-ю армию на две части: 11-й стрелковый корпус отходил в направлении Нарвы, а 10-й — к Таллину. Главная база оказалась отрезанной от основного фронта.

Военный совет флота пристально следил за развитием событий.

7 августа Трибуц доложил главкому Северо-Западного направления Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову свои соображения о создавшемся положении.

«Долго в штабе т. Ворошилова думали, кого кому подчинить, флот ли корпусу или 10-й корпус флоту. Наконец, 15 августа, через семь дней после постановки вопроса Военным советом флота, части 10-го корпуса были подчинены флоту, а товарищ Николаев (командир корпуса) был назначен заместителем командующего Балтийским флотом по сухопутной обороне», — вспоминал В. Ф. Трибуц в 1966 году.

В короткие сроки флот сформировал 14 различных частей и подразделений общей численностью в 16 тысяч балтийских моряков-добровольцев и вооружил их за счет корабельных запасов. На фронт выступил также Таллинский рабочий полк под командованием активного участника гражданской войны Карла Кангера.

В систему артиллерийской обороны города включили орудия кораблей, береговых и зенитных батарей, насчитывавших в общей сложности 290 стволов. К ним добавились 64 орудия, которыми располагал 10-й стрелковый корпус.

Политуправление флота направило на передний край 30 политработников и 425 политбойцов из числа коммунистов и комсомольцев, прибывших из Ленинграда. 17 августа ЦК КП Эстонии в своем обращении «Таллин — на борьбу!» призвал трудящихся города мобилизовать все силы на отпор фашистам.

На предприятиях города ремонтировались танки, орудия, спецавтомобили, изготовлялись минометы и мины, железнодорожные батареи. Флагманский командный пункт флота оборудовали в Минной гавани. Наиболее ценное имущество эвакуировали из города морским путем в Кронштадт. Всего за короткий срок из Таллина вывезли на 600 млн. рублей материальных ценностей.

19 августа гитлеровцы перешли в наступление на Таллин. Наши войска, отряды матросов, подразделения рабочих героически сражались за каждую пядь земли. В этот день обессмертил свое имя краснофлотец Евгений Никонов, торпедный электрик с лидера «Минск». Фашисты захватили в плен тяжело раненного моряка. Верный присяге, Никонов не выдал врагу военной тайны. Гитлеровцы подвергли его мучительным пыткам и истязаниям, а потом привязали к дереву и заживо сожгли. Мужественному балтийцу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Преодолевая упорное сопротивление советских войск, враг приближался к Таллину. 21 августа орудия главного калибра крейсера «Киров» и 305-мм батарея острова Аэгна стали стрелять по наступавшим войскам противника и с этого дня над гаванью установился не смолкавший ни днем, ни ночью артиллерийский гром.

Трибуц часто выезжал в части и на батареи, оборонявшие город, на КП генерал-майора Зашихина. Город выглядел сурово. На улицах ходили патрули. Везде расклеены плакаты с обращениями к трудя­щимся Таллина и приказы коменданта. На окраинах —; баррикады. Видны следы пожаров, разрушенные дома, выбитые стекла.

На грузовиках к линии фронта молчаливо ехали моряки. Навстречу им шли машины и повозки с ранеными. КП генерала Зашихина расположился рядом с памятником балтийским морякам с эсминцев «Автроил» и «Спартак», расстрелянных белоэстонцами в 1919 году на острове Нарген. Теперь здесь окопы. В окопах — моряки. Обросшие лица, воспаленные глаза, суровый взгляд усталых людей.

Отсюда хорошо виден залив и стоявшая на рейде армада кораблей. Крейсер «Киров», ощетинившись орудиями, маневрирует, уклоняясь от прицельного вражеского огня. По воде стелется густой шлейф дымзавесы, закрывающий корабли от вражеских корректировщиков. Слышны взрывы тяжелых снарядов. Султаны вздыбленной воды оседают медленно. Со стороны Ласнамя доносится пулеметная и ружейная стрельба. Бьют зенитные орудия. Горят дома в Козе, в Пирита.

Возвращаясь от Зашихина, Трибуц заехал в Лехмья, где в небольшом кустарнике размещался временный лазарет. Прямо на земле лежали и сидели человек двад­цать раненых матросов, красноармейцев и бойцов ополчения. Вокруг них суетилась девушка с санитарной сумкой.

Трибуц велел остановить машину и подошел к раненым. Заметив адмирала, бойцы один за другим стали медленно подниматься с земли.

  • Сидите, товарищи!

Владимир Филиппович подошел вплотную к рослому моряку с забинтованной головой.

  • Где вас ранило?
  • Недалеко отсюда. Минами фашист забрасывает. Пьяные идут, гады. Мы их бьем, а они лезут. Как атаку отобьем, мины точно град сыпятся.
  • Страшно?
  • Да нет, не страшно. Плохо то, что матросы не любят окапываться, не учили нас этому. Вот осколки и жалят нашего брата.

Трибуц подозвал медсестру. Девушка-эстонка слабо говорила по-русски, но он понял, что она ждет транспорт, чтобы отправить раненых в госпиталь Владимир Филиппович приказал охране, следовавшей за ним, освободить грузовик и погрузить на него раненых.

Старший лейтенант, командир группы, запротестовал:

  • Вам без охраны нельзя, товарищ адмирал. Если что случится, меня под трибунал отправят! Стреляют ведь в городе!
  • Выполняйте приказ!

На улицах шли вооруженные группы рабочих. Увидев адмирала, они приветливо поднимали руки. И вдруг с тротуара какой-то тип показал Трибуцу кулак и тут же юркнул в подворотню. Настроение у адмирала испортилось. “С хмурым лицом он вошел в кабинет к Лауристину — председателю Совнаркома ЭССР.

  • На фронте моряки, красноармейцы и рабочие дерутся героически, крови и жизни не жалеют, а вот в тылу, в городе, оборотни повылазили.

И Трибуц рассказал о виденном на улице, о стрельбе с чердаков по ночам в спины матросских патрулей, о сигнальщиках, которые наводят фашистские самолеты на военные объекты.

  • Это понятно, Владимир Филиппович. Только год назад мы восстановили в республике Советскую власть. Лишили бывших заводчиков, торговцев, владельцев больших домов, ресторанов, пароходов, кулаков и богатых хуторян их незаконно нажитой собственности.
  • Все это на моих глазах происходило, — вставил В. Трибуц.
  • Теперь враги решили, что пробил час расплаты. Они видят в Гитлере своего спасителя. Эстонский народ оказался не только перед лицом войны, с германским фашизмом, но и фактически вступил в полосу гражданской войны.

Посмотрите, как самоотверженно трудятся рабочие на заводах! Это они делают бронепоезда, ремонтируют танки, пушки. Вы знаете, как героически сражается рабочий полк! А сколько врагов обезвредили эстонские истребительные отряды? И в то же время в леса подались кулаки. Гражданская война идет в республике точно такая же, как в России в 1918 или 1919 году! А с врагами нужно поступать решительно, по военному!

  • Понимаю обстановку. Но как быть — не задерживать же каждого, кто зло на тебя косится?
  • Строже поддерживайте режим фронтового города, проверяйте чаще, подозрительных задерживайте, а сигнальщиков, распространителей паники и злостных слухов нужно расстреливать на месте. Это закон военного времени.

Встречи с Лауристином всегда оставляли в душе Трибуца дополнительный заряд оптимизма, побуждали его к новым действиям.

Враг продвигался к городу вдоль Нарвского и Тарту­ского шоссе. Передовые части гитлеровцев захватили полуостров Виймси и установили там артиллерию. Вражеские батареи стали обстреливать стоявшие на рейде корабли.

Здесь уместно привести воспоминания активного участника обороны Таллина, тогда майора, а ныне генерал- майора в отставке Василия Марковича Крылова:

«Это были дни самых тяжелых боев и самой напряженной и непрерывной работы командования и штабов всех степеней. Бои велись непосредственно у окраин города, противник с востока проник в парк Кадриорг. В штабах флота и корпуса производились расчеты и планирование эвакуации, разрешение на которую Ставка дала 26 августа.

В те дни было не до наблюдений, однако сейчас, вспоминая частые встречи В. Ф. Трибуца с И. Ф. Николаевым и Л. С. Березинским, на которых мне, как оператору, приходилось присутствовать, я могу сказать, что в той обстановке энергия, разносторонность и человечность командующего флотом меня поражали.

Казалось, что он никогда не терял самообладания, даже в очень критические моменты. Так, когда бои шли уже в предместьях города, накануне посадки войск на суда, на участке 156-го стрелкового полка группа немецких автоматчиков проникла в тыл штаба полка, и штаб, с некоторыми подразделениями, оставив занимаемый рубеж, устремился к гавани. Думается, нет надобности объяснять, чем это грозило в той обстановке.

Ценою огромных усилий и жестокими мерами положение было восстановлено, но в тот момент я случайно был свидетелем крупного разговора командования корпуса и В. Ф. Трибуца с командиром 156-го стрелкового полка полковником Бородкиным. Убедился тогда, утверждаю и сейчас, что только выдержка и самообладание командующего флотом спасли полковника Бородкина. Несколько позднее выяснилось, что полковник Бородкин находился в тот момент во втором батальоне и о случившемся узнал чуть ли не позднее всех, но под горячую руку для него исход разговора мог стать трагическим».

У Трибуца уже не имелось никаких резервов, чтобы остановить наступавшие части врага. Защитники Таллина сражались до последнего момента. А в это время в гаванях и на рейде стояло около 200 кораблей и транспортов. Гитлеровцы злорадствовали и кричали на весь мир, что «большевистский Балтийский флот закупорен в Таллине как в бутылке», предрекая ему неминуемую гибель.

Разумеется, допускать скопление различных тыловых служб и складов, держать массу боевых кораблей и судов в блокированной врагом базе не было никакой необходимости. Это могло привести и привело к излишним и неоправданным потерям.

Понимая, что оставление Таллина неизбежно, командующий, Военный совет и штаб флота принимали меры к тому, чтобы осуществить эвакуацию как можно организованнее. Под строгим секретом был разработан план действий на случай ухода из Таллина.

Он предусматривал порядок отвода войск в гавани. Были произведены расчеты на посадку людей, погрузку техники, определены корабли и транспорты для их доставки в Кронштадт, установлены порядок и очередность движения. В плане заранее намечались объекты, подлежавшие уничтожению, определялись команды и лица, призванные осуществить взрывы.

Здесь уместно отметить, что командующий КБФ вынашивал несколько вариантов отхода наших войск из окруженного Таллина.

Еще до того, как фашистские войска вышли к побережью Финского залива и блокировали Таллин с суши, командир военно-морской базы Ханко генерал С. И. Кабанов и его ближайшие помощники обратились в Военный совет КБФ с предложением сосредоточить в Таллине все войска, находившиеся на Ханко и Моонзундских островах, создать из них мощную группировку в 50—60 тысяч бойцов, которая сможет удержать Таллин, или, по крайней мере, надолго оттянет на себя силы фашистов, рвавшиеся к Ленинграду. Тогда это предложение не нашло поддержки у Военного совета КБФ.

Спустя две недели, когда обстановка под Таллином резко ухудшилась и стало ясно, что город придется оставить, в Военном совете КБФ вспомнили об этом предложении, правда, в ином истолковании и в других целях.

Эвакуация Таллина

В. Ф. Трибуц, понимая неизбежность эвакуации Таллина, не допускал мысли, что флот уйдет один, оставив на произвол судьбы защитников Ханко и Моонзунда. Еще 20 августа он доложил Военному совету Северо-Западного направления следующие предложения Военного совета КБФ: сосредоточить в Таллине группу войск в составе эвакуированных гарнизонов Ханко, Эзеля (Сааремаа), Даго (Хийумаа) и 10-го стрелкового корпуса (45—50 тысяч человек) и начать наступление в направлении Нарвы.

«С нами не согласились; штаб направления считал постановку этого вопроса преждевременной. «Гарнизон Таллина наступательной силой не обладает, но держаться в укрепленном районе может», — ответили нам. Время показало, что такая постановка вопроса, по-моему, была не преждевременной, а скорее запоздалой и недостаточно настойчивой», — писал впоследствии Трибуц

Однако, существуют серьезные сомнения в правомерности такого утверждения Владимира Филипповича. Переброска личного состава с Ханко и Моонзундских островов в Таллин в августе 1941 года потребовала бы времени и большого количества кораблей. В условиях господства фашистов в воздухе и минной опасности на море, эвакуация войск привела бы к большим и ничем неоправданным потерям.

Гарнизоны Ханко и Моонзунда не имели ни танков, ни полевой артиллерии. Стационарные артиллерийские батареи (главную силу островных баз) пришлось бы взорвать. В Таллин пришли бы только стрелковые части, вооруженные легким оружием, которые вряд ли смогли осуществить задуманный план прорыва из Таллина в Ленинград по тылам врага. И, наконец, противник без боя получил бы в свои руки входы в Рижский и Финский заливы, что открывало кратчайший морской путь для снабжения вражеских войск, наступавших на Ленинград.

Несмотря на эти убедительные доводы, Владимир Филиппович и после войны оставался при своем мнении, хотя ему был хорошо известен тот исключительный вклад, который внесли гарнизоны Ханко и Моонзундских островов в срыв гитлеровских замыслов по захвату Ленинграда. Весь советский народ гордится подвигами ханковцев и моонзундцев, вписавших славные страницы в историю Великой Отечественной войны. И все же В. Ф. Трибуц писал после Второй мировой войны:

«Я глубоко убежден, что в Таллине они (войска с Ханко и Моонзунда) принесли бы гораздо большую пользу».

Упорство в защите своей точки зрения или своего решения всегда было свойственно натуре В. Ф. Трибуца. Имевшиеся в Таллине крупные корабельные силы и большое количество транспортов полностью обеспечивали погрузку всего, что нужно было эвакуировать. Блокированный город находился в тылу от основной линии фронта более, чем на 300 км, и единственным решением мог быть прорыв морем.

В. Ф. Трибуц так же, как и его ближайшие помощники, отчетливо представлял себе всю сложность прорыва кораблей в Кронштадт.

Предстояло совершить переход в 321 километр по узкому Финскому заливу, оба берега которого находились в руках противника. Враг установил там артиллерийские батареи, минировал залив во многих местах. Ни у кого не вызывало сомнения, что фашисты предпримут против кораблей Балтфлота многочисленные атаки своих подводных лодок и торпедных катеров, будут пытаться совершать массированные налеты бомбардировщиков,

В то же время никто из руководства флота не рассчитывал на какую-либо помощь. Флотская истребительная авиация, к тому времени улетевшая под Ленинград, не могла прикрыть корабли на самом опасном участке прорыва — от Таллина до острова Гогланд. Не имея возможности заранее подавить вражеские артиллерийские батареи и протралить фарватеры в минных полях, флот должен был рассчитывать только на свои силы.

Несмотря на недостаток тральных сил, штаб флота все же организовал наблюдение за минной обстановкой в Финском заливе, провел контрольное траление основных фарватеров, которыми пользовались корабли. Но делалось это, к сожалению, без должной энергии и лишь на отдельных участках Финского залива.

Командующий флотом В. Ф. Трибуц принимал все возможные меры, чтобы обезопасить флот. За несколько дней до оставления Таллина штаб флота сформировал на острове Гогланд специальную группу кораблей прикрытия под командованием капитана 2 ранга И, Г. Святова, на которую возлагался контроль за фарватерами и несение дозорной службы.

Военный совет КБФ, собравшийся после получения приказа на эвакуацию, внимательно рассмотрел все варианты возможного пути отхода. Наиболее приемлемым оказался вариант, разработанный штабом флота во главе с контр-адмиралом Ю. А. Пантелеевым. Предполагалось совершить прорыв по среднему фарватеру, проходящему вдоль центральной линии Финского залива.

Командующий флотом согласился с доводами Ю. А. Пантелеева. А они были весьма убедительными. По этому фарватеру с начала войны прошли уже 223 конвоя, понеся лишь незначительные потери. Его хорошо знали капитаны крупных транспортов. Средний фарватер значительно короче южного и безопаснее в навигационном отношении для глубокосидящих судов. Северный и южный фарватеры находятся вблизи берегов, откуда артиллерия противника может стрелять более эффективно. Кроме того, северный фарватер, находящийся на виду у врага, не был изучен в минном отношении, Здесь всегда можно ожидать атак торпедных катеров и подводных лодок противника, скрывавшихся в финских шхерах.

Все эти соображения Трибуц и имел в виду, принимая решение на переход центральным фарватером. Он знал, что минная опасность в этом районе является главной, но он не знал точных границ вражеских минных полей. Минная разведка оказалась не на высоте, что привело потом к тяжелым потерям.

Избрав путь, по которому намечалось прорываться, адмирал утвердил и порядок похода. Для перевозки войск, техники и имущества штаб сформировал четыре конвоя из транспортов, вспомогательных судов и кораблей охранения. Командирами конвоев были назначены наиболее опытные офицеры — капитаны 2 ранга Н. Г. Богданов, Н. В. Антонов, Я. Ф. Янсен и капитан 3 ранга С. А. Глуховцев.

Боевые корабли флота объединялись в три маневренных отряда: главные силы, отряд прикрытия и арьергард. На флагмане главных сил — крейсере «Киров» держал свой флаг вице-адмирал В. Ф. Трибуц, на флагмане отряда прикрытия — лидере «Минск» поднял флаг контр-адмирал Ю. А. Пантелеев, на флагмане арьергарда — эсминце «Калинин» — командир минной обороны флота контр-адмирал Ю. Ф. Ралль.

Согласно приказу командующего флотом, во второй половине дня 27 августа защитники Таллина начали энергичную атаку по всей линии обороны. На многих участках противник был отброшен на полтора—три ки­лометра.

Вечером, под прикрытием заградительного артилле­рийского огня кораблей и береговых батарей, сухопут­ные части незаметно оторвались от противника и орга­низованно произвели посадку на транспорты.

Всю ночь с 27 на 28 августа шла погрузка войск, воо­ружения и техники. Четко продуманный план эвакуа­ции, его образцовое исполнение позволили без сущест­венных потерь «под носом» у врага взять на корабли и транспорты более чем 23-тысячный гарнизон. Такое нечасто встречается в истории войн.

Трибуц лично наблюдал за посадкой войск в Минной гавани. Вот как вспоминает об этом В. М. Крылов:

«Когда погрузка войск, оборонявших Таллин, подхо­дила к концу и штаб корпуса уже находился на штаб­ном корабле КБФ «Вирония», который стоял у стенки в Минной гавани, я совершенно случайно попался на глаза командующему флотом В. Ф. Трибуцу. Он на ходу спросил: «Майор Крылов, вы чем сейчас заняты?» Взяв под козырек, я доложил, что направляюсь на «Виронию», согласно расписанию. Вице-адмирал Трибуц ско­роговоркой заметил: «Туда вы еще успеете» и приказал немедленно проскочить в Русско-Балтийскую и Бекке­ровскую гавани. «Проверьте, как там идет погрузка войск, а главное, выясните, не пришли ли туда два транспорта — «Тобол» и «Вторая пятилетка». Из-за арт­обстрела и пожаров они ушли из Купеческой гавани и неизвестно, где сейчас находятся». И тут же добавил: «Постарайтесь как можно быстрее доложить мне обо всем по телефону». Повторив приказание, я бегом на­правился к начальнику штаба корпуса генералу Л. С. Бе­резинскому и доложил ему о полученном распоряже­нии. Тем временем был подготовлен мотоцикл с моряком-мотоциклистом, хорошо знавшим дорогу, и мы помчались…

Перед рассветом, выяснив обстановку, я с огромным трудом сумел связаться по телефону с адмиралом и обо всем кратко доложил ему. В. Ф. Трибуц, не перебивая, выслушал, сказал: «Хорошо, быстро возвращайтесь» и положил трубку.

Последние слова о возвращении смутили и меня, и офицера штаба флота капитана Николаева, с которым мы уже почти решили, что на обратном пути можно на­скочить на фашистов и что следует уходить на корабле отсюда. Но приказ есть приказ и мы с матросом — жаль не запомнил его фамилии — отправились в обратный путь. Было почти светло, дул сильный ветер, когда мы при­ехали в Минную гавань. Увы! Гавань была пуста. Ко­рабли в тумане маячили на рейде. Обменялись несколь­кими словами. Первая мысль у меня и у матроса была: что ж, партизанить будем?

Но оглядевшись, матрос заметил посыльное судно «Пиккер». Таким образом я случайно попал на «Пиккер», а затем на крейсер «Киров». В Кронштадте стало известно, что «Виронию» на переходе торпедировали фашисты и корабль затонул. Так я случайно остался жив»

Следует сказать, что в мемуарах долго бытовало утверждение, будто флоту удалось вывезти из Таллина «всех до единого» защитников. Но это не так. Отдельные воины и даже подразделения, по тем или иным причи­нам с опозданием прибывшие в гавани, не смогли погру­зиться на корабли. Одни из них сражались до конца в районе порта, а другим пришлось прорываться по тылам врага. Так, 31-й отдельный стрелковый батальон КБФ только на рассвете 29 августа совершил прорыв из Бек­керовской гавани и два месяца шел по тылам врага, пока не вышел на соединение с советскими войсками в рай­оне озера Ильмень.

Тем не менее следует все же отдать должное адми­ралу Трибуцу и его штабу, сумевшим в тяжелой обста­новке организованно погрузить все основные войска на корабли. Ведь могло случиться и худшее — враг рассчи­тывал сбросить защитников города в море.

Опыт эвакуации Таллина потом использовали защит­ники Одессы, Севастополя и других приморских го­родов.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий