Среди памятников, воздвигнутых в Кронштадте в честь подвигов русских и советских людей при защите Отечества, мне, быть может, всего ближе тот, что стоит недалеко от арки крепостных ворот на улице Восстания. Ощетинился противотанковый еж — стальные балки с витком колючей проволоки и вдавленным в постамент следом автомобильной покрышки. На монументе надпись: «Здесь в годы блокады Ленинграда проходила Малая Дорога жизни — Горская — Кронштадт— Ораниенбаумский плацдарм. 1941-1944 гг.»
На берегу Финского залива у Малой Ижоры высится еще один обелиск. Золотом сверкает та же надпись: «Здесь… проходила Малая Дорога жизни…»
Сегодня об этой трассе, проложенной в тяжелейших условиях вражеского окружения, знают все. По ней город-крепость Кронштадт, боевые корабли Краснознаменного Балтийского флота и Приморская группа войск снабжались всем необходимым, чтобы сражаться с гитлеровцами. Только за военные зимы по маршруту Горская — Кронштадт — Ораниенбаумский плацдарм проследовали десятки тысяч воинов, тысячи автомашин, танков, орудий. Но я хотел бы вернуться к дням, когда эта дорога, сыгравшая такую важную роль в разгроме фашистов под Ленинградом, лишь начинала свою жизнь.
В ноябре 1942 года нас, командиров-автомобилистов, собрал заместитель командующего Приморской оперативной группой по автобронетанковым войскам подполковник М. И. Батлан и объявил решение руководства: в самый короткий срок должна быть организована ледовая дорога по Финскому заливу от Малой Ижоры через Кронштадт на Лисий Нос. По ней в одну сторону пойдет поток боеприпасов, продовольствия, столь нужных на «пятачке», отрезанном от Ленинграда, в другую — будут эвакуироваться гражданское население и раненые.
От Кронштадта до Горской 22 ноября пешим порядком проследовали подразделения моряков-ханковцев. Лед был еще тонким, имел толщину 10-12 сантиметров. Для людей оказался достаточным, но нам нужно было пустить автомашины с грузом. К тому же, и это очень важно, дорога требовалась не для одного-двух рейсов, а для постоянного сообщения с плацдармом.
Каждый из нас это хорошо понимал. 17 декабря, когда машины впервые спустились на лед, войска на Приморском плацдарме уже вторые сутки не имели хлеба. Колонну возглавил подполковник Батлан.
На всю жизнь запомнилась эта картина. Тридцать автомашин-полуторок спускаются на лед по деревянному настилу, под которым открытая вода. Колеса касаются льда — он заметно прогибается, потрескивает. Держим дверцы кабин открытыми, чтобы успеть в случае чего выскочить наружу. Дистанция — 40-50 метров,— ближе нельзя, чтобы не превышать нагрузку на лед.
Когда автомобиль катит по гладкому льду, управлять не легко. Но то и дело попадаются торосы, снежные заносы. Начинается маневрирование скоростями, движение замедляется.
Колонна автомашин выделяется на снегу, и вражеские батареи не заставляют себя ждать. Первый рейс проходил днем, иначе он невозможен.
Фашистам-наблюдателям раздолье: могут точнее корректировать огонь, бить по колонне прицельно. Однако, к нашему счастью, стреляют они плохо. Вражеские батареи бьют со стороны Петергофа и когда мы подъезжаем к Кронштадту, и когда выезжаем из него, но снаряды ложатся в стороне. Да и водители у нас подобраны сильные, не раз бывали под обстрелами и бомбежками. Благополучно, без потерь добрались до перевалочной базы в Лисьем Носу.
Короткое время отдыха. Оно расходуется на осмотр машин, устранение неисправностей. Хотя сделано еще полдела, бойцы и командиры откровенно радуются первому успеху. Что говорить, некоторые побаивались выезжать на лед. Машины нагружены, начинается обратный рейс. Он оказался легче, чем предполагали. Тонкий лед под грузом прогибается сильнее, каждый метр пути грозит новыми опасностями, но маршрут уже известен. Обстрел со стороны Петергофа не очень волнует, поскольку наступают сумерки. Груженые автомобили на торосах переваливаются с боку на бок, часто буксуют в снегу.
Водители помогают друг другу, работают лопатами молча, сосредоточенно. Показались очертания Кронштадта. Навстречу вдруг высыпали люди в белых маскировочных халатах с автоматами в руках. Это моряки, специальный патруль (впоследствии из моряков была создана Кронштадтская ледово-дорожная служба, которая обеспечивала круглосуточное бесперебойное движение по трассе). Патруль был предупрежден о нашем движении, пожелал доброго пути.
Повернули с острова к плацдарму и почти сразу увидели вдалеке мигающий маяк. У Малой Ижоры колонну ждали, поставили автомобиль с зажженными фарами, направив свет в нашу сторону, обозначили место выхода транспорта па берег. О начале работы Малой Дороги жизни узнал весь плацдарм. А вскоре его защитники почувствовали, как улучшается снабжение войск. Грузовики с оружием, боеприпасами, продовольствием, медикаментами пошли по 25-километровой ледовой трассе и днем и ночью.
Эта регулярность нелегко доставалась автомобилистам. Злейшим врагом были пурга, метели, заносы, сильные морозы, полыньи, воронки во льду, пробитые снарядами и бомбами. Много водителей погибло во время обстрелов.
Шоферы часто вели машины, не видя берегов, каких-либо строений или других предметов, — ориентировались на слабый огонек маяка. А грузы доставлялись также на острова Сескар и Лавенсаари. Но высокое чувство ответственности давало силы в борьбе с трудностями. Автомобили П. Потапова, И. Васильева, Е Абрамова, И. Василевского и некоторых других водителей были побиты осколками бомб и снарядов, но всегда оставались на ходу благодаря умелому, трудолюбивому уходу их хозяев. Немало репсов было сделано нашими шоферами не только через Финский залив, но и через Ладожское озеро, доставляли грузы на плацдарм непосредственно из Кобоны.
Знающими командирами-автомобилистами показали себя лейтенанты Скидан, Бросалин, Алексеев, Сиротинов, капитан Онуфрейчук. На них лежала забота о том, чтобы личный состав как можно реже сталкивался с бытовыми трудностями. Мы оборудовали походную баню. Старший фельдшер 3. Архипова строго следила за чистотой, опрятностью каждого бойца роты. Заимели «своего» парикмахера. Благодаря старшине Тимофееву и повару-ханковцу Нехайчику все бойцы были обеспечены горячей пищей. Нередко она доставлялась прямо на трассу, к застрявшим машинам, где действовала наша ремонтная служба.
Ей тоже доставалось немало. Автомобили выходили из строя не только от «боевых ран», но и просто из-за большой изношенности, вызванной невероятными условиями эксплуатации. Запасных частей и инструмента не хватало. Большими мастерами проявили себя специалисты технической службы П. Самохин, В. Ларин, П. Семенов, А. Афанасьев.
Их ремонтные «летучки» всегда замыкали колонну, чтобы иметь возможность оперативно помочь попавшему в тяжкое положение водителю. Сколько изобретательности, смекалки проявляли ремонтники, чтобы быстрее вернуть машину в строй! Нередко подменяли выбившегося из сил, закоченевшего на морозе шофера, сами садились за баранку.
Мне кажется, никогда не покидал трассу старшина Михаил Васильевич Кузнецов. Часто видел его у застывших машин. Бывало, лежит под автомобилем, стучит гаечным ключом, или склонился над умолкшим двигателем… Его золотые руки делали чудеса, а уж каким образом ему удавалось реставрировать донельзя разбитые детали или даже изготавливать новые — никому не известно.
Особенно трудно стало работать на трассе в конце марта — начале апреля 1942 года, когда поверх льда выступила вода. Она скрыла трещины, полыньи, воронки. Автомобили двигались, словно катера на морской глади, рассекая воду. Лед стал рыхлым. От усталых до невозможности водителей требовались высокая бдительность, внимание, осторожность. Огромную помощь нам в это время, как, впрочем, и всегда, оказывали дорожники, которые следили за состоянием трассы и по мере своих сил и возможностей предупреждали происшествия.
То, что ледовая дорога через Финский залив в невероятных условиях жила, действовала, выполняла возложенную на нее ответственную задачу, — заслуга не только автомобилистов, но и дорожников, моряков, многих других воинов Ленинградского фронта. Наряду с легендарной Дорогой жизни, проложенной по льду Ладожского озера, она снабжала защитников «пятачка» боеприпасами и продовольствием, другими необходимыми для жизни и боя материалами.
Вечная память, преклоняемся пред мужеством героев