4 часа утра. Чуть светает. На высоте 193,3, расположенной севернее села Моренцы, — рубеж 20-го пулеметно-артиллерийского батальона. Вот послышался глухой гул. С передовых постов сквозь снегопад и метель едва видна какая-то темная масса. Она движется, приближается. Слышится беспорядочная стрельба.
Над расположением батальона взлетает цепочка ракет, по проводам прозвучало: «Ураган! Ураган!» Это сигналы боевой тревоги.
В бинокль было видно, как подползает, извиваясь, громадное змеиное тело колонны. Вот она словно раздвоилась. Одна ее часть с тяжелым топотом понеслась на позиции 20-го батальона, другая повернула влево. Первая снова расчленилась, теперь уже на три, шириной метров в тридцать каждая. Впереди — тапки: справа и слева по три, в центре пять. Это «тигры». За ними пехота, мотопехота, дальше автомашины, повозки ненова танки.
Наш передний край тотчас же опоясался огнем — артиллерийским, пулеметным, из автоматов и винтовок. В ответ сквозь буран донесся звериный рев, а вслед за ним стрельба — тоже из всех видов оружия. Воющая толпа, подстегиваемая руганью офицеров, вываливается из снежной пелены, строча из автоматов и швыряя гранаты.
Первые шеренги атакующих, скошенные огнем почти в упор, уже лежат на снегу. По ним набегает новая волна. Но каждая пуля нашего стрелка, каждый снаряд неотвратимо находят цель. Часть орудий прямой наводкой метко разит врага подкалиберными и бронебойными. И вот уже недвижно застывает один «тигр», другой, третий… Наша артиллерия бьет и с закрытых позиций, как бы навесив подвижной заградительный огонь вдоль колонн противника.
Залпы орудий и минометов, разрывы снарядов и мин, свист картечи и скороговорка пулеметов, автоматов… Казалось, такой огонь сметет ползущих вверх по скату высоты. Но они все еще пытаются лезть вперед. Их подгоняют эсэсовцы с пистолетами и автоматами в руках. Они получили приказ любой ценой проложить путь па соединение с внешней группировкой.
Еще танки. Пять, потом семь. Они уже у нашего переднего края. Обгоняя свою пехоту, мчатся к гребню высоты.
Пара «тигров» прорвалась на позицию третьей роты.
Лейтенант Овчинников, как всегда, командует спокойно и уверенно. Противотанковые орудия ударили танкам в «лоб». Один снаряд врезался в броню, другой, третий. А «тигр» все еще не «издох».
Тогда над окопом мелькнула подвижная фигура Лапушкина. Полетела связка противотанковых гранат. Взрыв, и танк ошалело заметался из стороны в сторону. Еще одна связка, и он замер.
Второй шел чуть правее, намереваясь смять орудия прямой наводки. Навстречу металлической громаде пополз Огрызаев. Метнул две бутылки зажигательной смеси. Машину охватило пламя… «Тигр» горел, но тем временем подоспела вражеская пехота.
Гитлеровцев было много, больше, чем наших бойцов. Каков будет исход завязавшейся ожесточенной рукопашной схватки? А вон там движется новый поток с тапками, бронетранспортерами. Если его не остановить…
Майор Щербаков мгновенно принимает решение: перенести огонь артиллерии на приближающиеся фашистские части.
Танки противника, уходя от орудийного огня, нарываются на минное иоле. Страшные взрывы потрясают воздух. К небу взвиваются столбы пламени и дыма. Вражеская пехота отпрянула, залегла в сотне метров от переднего края, а те, кто уже было ворвался в наши окопы, перебиты.