Редкая разведывательная операция проходила теперь без Сельгикова. Друг степей калмык стал другом брянских лесов. Они прятали его от врага, открывали тайные тропы. А с неба глядели те же, что и на Ергене, под Элистой, звезды. По ним в темные ночи он еще с детства умел ориентироваться. Чабаны — большие знатоки звездного неба.
Удача сопутствовала молодому разведчику и днем.
— Везет, — улыбаясь, сказал Михаил, вернувшись вместе с Володей Зубовым из деревни Грязивец на взмыленных трофейных лошадях.
В тот раз среди бела дня они были застигнуты врасплох: в деревню неожиданно примчался немецкий эскадрон (гитлеровцы стягивали к партизанскому краю регулярные части, кавалерию, механизированную пехоту). Немецкие конники спешились возле церкви, стали разыскивать старосту, разбрелись по домам. Возле лошадей осталось лишь двое солдат. Сельгиков, подобравшись вдоль церковной изгороди к коням, незаметно отвязал двух и дал очередь из автомата по солдатам. Партизаны вскочили в седла и галопом пронеслись через всю деревню. Гитлеровцы пришли в себя лишь тогда, когда двое всадников, миновав дозор, скрылись в лесу.
Прежде чем начать карательную экспедицию, фашисты обложили партизанский край системой комендатур, окружив их дзотами, окопами, колючими заграждениями. Партизанам нужен был язык. В Фуркачевке стоял большой фашистский гарнизон, село было сильно укреплено. И все же языка следовало брать именно в Фуркачевке: больше даст сведений.
В эту пору подпольный райком партии утвердил Сельгикова заместителем командира отряда имени Фурманова, но Кошелев возложил на него еще и организацию разведывательной и диверсионной работы. Всюду начальник разведки хотел участвовать сам, и за это Кошелев ругал его. Однако Сельгикову неизменно везло, если не считать нескольких легких ранений, полученных в разное время. Кошелеву и Куприну приходилось сдерживать пыл своего горячего разведчика.
Сельгиков пришел в землянку комбрига и предложил план разведывательного рейда. Южная окраина села упиралась в болота, и если перебраться через них да еще перекрыть на время дороги, идущие к Витимлям и Горцаевке, тогда…
— Иди, — сказал комбриг.
В группе двенадцать человек. Десять с младшим лейтенантом Алексеем Чудаковым должны прикрывать двух, всего двух, которые пойдут через болото к караульному помещению. Двое — начальник разведки Сельгиков и Иван Щербаков. В случае неудачи Чудакову приказано открывать огонь по немецкому дзоту из ротного миномета, прикрыть отход разведчиков. А если все пойдет хорошо, сделать бросок и помочь Сельгикову.
Ночь выдалась темной, именно такую хотел себе в союзницы Михаил. Ползком форсировав болото, разведчики оказались в тылу немцев, с той стороны, на которую они обычно не обращали внимания. К тому же караульное помещение и дзот были подготовлены к круговой обороне, опутаны тремя линиями проволочных заграждений. Гитлеровцы не беспокоились. Лишь изредка часовой посылал в сторону болот осветительные ракеты.
Двое резали колючую проволоку. Остро наточенные щипцы легко перекусывали ее. Потом проволоку отодвигали дальше в сторону и ползли к следующему колючему забору.
Вылезли на бугор к слепой стене крестьянской избы, удлиненной бревенчатой пристройкой. По эту сторону дом оброс бурьяном, крапивой. Часовой доходил только до угла дома, где стояла большая бочка, и поворачивал назад. За бочкой и схоронились партизаны, примеряясь, как дальше быть.
— Если что — поможешь, — шепнул Сельгиков Щербакову, сбросил сапоги и достал нож. Дождавшись момента, когда часовой повернул от бочки назад, Михаил по-кошачьи тихо стал красться вслед, почти за самой его спиной.
Щербаков, пригнувшись, двинулся следом, стараясь не упустить из виду серый силуэт часового. Маленький Сельгиков словно слился с ночью, и его Иван потерял. Вот часовой остановился, ткнул в небо ракету, задрал голову, наблюдая, как она падает. А когда фыркающий огонек угас в болоте, солдат исчез.
Сельгиков поднял автомат часового. Из дверей на землю падал слабый свет. Заглянул внутрь: в сенцах на ящиках, склонившись к керосиновой лампе, два немца играли в карты. Шагнул в дверь. Еще шаг… Еще… Потом стремительный бросок и несколько быстрых, как молния, взмахов.
В избе послышались голоса, возня. Михаил выпустил все содержимое автоматной обоймы.
— Ваня! — крикнул Сельгиков.
— Я здесь. Тут в сенях гранат целый ящик, — пробасил Щербаков.
— Ты тут давай, — бросил Михаил, — а я к дзоту… Вставив в автомат новую обойму, Сельгиков выскочил на двор. Сзади снова гранатный разрыв, — в избе орудовал Щербаков. У самого дзота Михаил понял, что опоздал, его опередили: из амбразуры по болоту трассирующими бил пулемет, бил наугад, поливая свинцом ночную темень. Фашисты не иначе посчитали, что опасность идет оттуда, и те из них, кто оказался здесь, не разобрались еще, что партизаны за их спиной. От дома к блиндажу бежали два гитлеровца. «Нет, эти еще не языки — рано». Полоснул по ним в упор из автомата и начал карабкаться на дзот. И в эту самую минуту вокруг начали пахать землю мины. «Чудаков! Эх, как некстати! Что же делать?” Михаил прижался к дерновой крыше. «Что же делать? Унять пулемет?! Ну конечно же: Чудаков бьет по пулемету!» Опустил вниз руки с автоматом и дал очередь в амбразуру.
Пулемет захлебнулся, внизу послышались крики, заскрипела дверь блиндажа. Михаил повернулся и швырнул туда гранату.
Стало тихо. И уже не рвались мины.
— Миша! — загремел от дома бас Щербакова. — Наши!
К дзоту бежала группа людей. Чудаков спрашивал:
— Жив, Сельгиков?!
Только теперь Михаил почувствовал, как ослабел и вымотался за эти несколько минут. По телу бегали мурашки, болели сбитые босые ноги. А над Фуркачевкой летели ракеты и слышались крики немецких команд. Надо уходить! Немедленно.
Партизаны выволокли из дзота трех немецких солдат.
— Ведите их, — приказал Сельгиков. — Собирайте оружие.
Он спустился в дзот. Вместе с Чудаковым вынесли пулемет. Он был очень кстати. По ближней улице двигались огоньки. Гитлеровцы освещали себе путь фонариками, видимо не предполагая, что партизаны уже захватили караульное помещение. Сельгиков установил пулемет. После первых же очередей фонарики начали разбегаться, гаснуть, падать…
— На-ка вот, — подошел к Сельгикову Щербаков и протянул ему сапоги. — Ноги собьешь окончательно.
Итоги операции подводили уже в землянке комбрига. Полностью уничтожен караульный гарнизон, захвачено трое пленных, оружие. Гитлеровцы, не решаясь атаковать укрепленный участок у дзота, полчаса долбили его из пушек. Но это случилось уже тогда, когда партизаны успели форсировать болото и шли на лесную базу.