В июне 1941 г, мы закончили 2 й курс фельдшерско-акушерской школы, а в конце сентября, после ускоренного обучения, нас выпустили фельдшерами. 7 октября 1941 г. я стала медицинскою сестрой хирургического отделения больницы им. Софьи Перовской Дзержинского района.
В начале на отделение поступали раненые горожане. В ноябре стали появляться первые больные с дистрофией. Первоначально преобладали студенты, учащиеся ФЗО (фабрично-заводского обучения) и других училищ, а затем и женщины. Наше отделение превратилось в терапевтическое.
Зима была жуткой. К счастью, больница имела машину, которая работала на дровах и привозила дрова же из домов, которые мы разбирали. В отделении сохранились печи и титан.
Ночью входили в палаты только с лучиной. Больные лежали укрытые, чем только можно. За сутки умирало до 30% из общего числа. Трупы убирали только утром. Отвозили их на каталках в отведенные для того места. Однако к оформлению смертей относились серьезно.
В марте стали получать хвойный раствор, которым поили больных и пили сами.
Так как наша больница должна была централизованно вывозить трупы, их за зиму поступало очень много. Утром, выходя из больницы, мы видели массу завернутых во что-либо или в одежду доставленных трупов. Случалось, что у некоторых из них были вырезаны отдельные части тела.
С наступлением весны началась уборка города. Ежедневно по 3-4 часа мы должны были работать на улице. Это было страшно. Были ли там живые люди – не знаю. Конечно, под снегом было несколько трупов.
В марте же к нам поступило пополнение, прибыли врачи из г. Иваново. Странно было на них смотреть: все энергичные, веселые, и никаких признаков дистрофии. Тем более странно, что они меняли хлеб на патефоны и пластинки. Мне неизвестна их дальнейшая судьба, но знаю, что двое из них погибли под артобстрелом.
Уже к весне в помещении театра им. А.С. Пушкина начали ставить спектакли артисты театра Музыкальной комедии. Мы ходили туда, это отвлекало от голода, да и от всего другого.
Весной больнице выделили на Марсовом поле место для посадки овощей.
До сих пор вижу страшную картину. Это было в июне или июле 1942 г. Когда я вышла из больницы, начался обстрел.
Уже ходили некоторые трамваи, и вокруг Малой Михайловской площади (теперь площадь Искусств) ходил трамвай 20 маршрута, здесь было его кольцо. И вдруг прямое попадание в трамвай. От сильной взрывной волны я упала на мостик через канал Грибоедова. Падаю и вижу, как вверх летят обломки трамвая и части человеческих тел.
В августе 1942 г. меня направили в поселок Порошкино (в 5 километрах от станции Юкки) на работу в подсобное хозяйство. Оно состояло из нескольких учреждений (3-й молокозавод, 14-й хлебозавод, РЖУ и другие). В начале меня поразило, как эти люди вообще могли работать.
Многие страдали дистрофией и были очень слабы. Но турнепс, морковь, свекла, капуста, посаженные в первый год (картофеля не было), помогли людям прийти в себя. Приезжали туда заведующий рай здравом Ерусалимский и секретарь парторганизации Пятницкая (имени не помню). Они погибли в 43-м или в 44-м году во время обстрела. Были очень сердечные и внимательные люди.
Вернулась в больницу осенью. Вскоре к нам стали поступать раненые с фронта, и так до конца войны (Таисия Владимировна Пинаева (Перцева))
