Белый халат, ставший красным

Белый халат, ставший красным

Ночь. Тишина. Звезды. Только временами строчат пулеметы и с визгом проносится рой пуль. У переднего колеса машины лежит убитый автоматчик. По другую сторону от нас, у заднего колеса, — еще один труп, полузанесенный снегом. Тоже наш.

Я предлагаю политруку обыскать, но он не советует: а вдруг труп заминирован?— фашисты хитры. Кстати, в эту ночь мы слышали разговоры в окопах противника.Ждем.

Врывшись в снег, наблюдаю за местностью: не было бы обхода, засады. Нас семь человек — армия небольшая, захватить не так трудно. Гранаты выкладываю на снег. Лежим. Ждем.

Смотрю на небо. Моргает мне Полярная звезда: не робей, Мишка, держись, «смелого пуля боится, смелого штык не берет»! А я и не боюсь: в эту ночь все мысли о себе улетели куда- то в сторону.

Про себя я забыл настолько, что, пока держал ППД, не заметил, как отморозил большой и указательный пальцы правой руки (варежки для стрельбы пришлось снять). Обмороженные пальцы тер снегом, затем надел рукавицы.

Лежим на снегу. Уже шестой час утра, а начали действовать в 24.00. Пять с лишним часов! И почти все время было жарко. Только под конец, в ожидании решения майора, потное тело начала пробирать стужа.Вдруг ползет к нам человек. Наш автоматчик.

— Майор приказал отходить.

Я ползу к Василенко. Чтобы легче разговаривать, ложусь рядом с ним на спину. В это время под носом— зык! — был я от смерти на пять секунд и десять сантиметров! Передаю Василенко приказание майора.

— А у меня,— говорит старший лейтенант Василенко, — настроение действовать, меня уже обещали один раз расстрелять и даже спрашивали, когда лучше: сейчас или вечером? Я отвечал — вечером, потому что в этот день еще не обедал. Сволочи, которые зачастую сидят в штабах, не знают, что делается здесь, и выводы делают очень быстро. Им из кабинетов все кажется легко.

Белый халат, ставший красным

После второго приказания майора: «Отходить», которое принес еще один гонец, Василенко отдал бойцам распоряжение ползти назад, а мы с ним поползли последними. Все же обидна участь разведчиков; бой был односторонний, в нас стреляли, убивали, ранили наших товарищей, а мы отвечать не имели права, дабы не выдать себя, не вызвать шквальный минометный огонь, а самое главное — чтобы не провалить операцию…

Вражеская линия обороны чрезвычайно сильно укреплена: проволочные заграждения, минные поля, бетонированные огневые точки, дзоты, сильная огневая система — много минометов, автоматов, пулеметов. Проволочные заграждения у немцев связаны со звонковой системой: тронешь проволоку — в неприятельских траншеях звонки.

Много наших разведчиков отдали свои жизни и получили ранения, пытаясь подобраться к фашистам.

…Домой я вернулся в девятом часу утра. Сильно устал. Пальцы правой руки щипало от мороза, как от ожога. Коленки и локти намял. Белый халат мой был в крови моих убитых и раненых товарищей.

Запись эту сделал красноармеец Вашкевич, только что вернувшись из разведки. Он так и не ложился спать, покуда не записал все свои впечатления о ночной вылазке в расположение фашистов.

Ночью над ним свистели пули, он, чтобы не кашлять (туберкулезный процесс давал о себе знать), ел перемешанный с соляркой снег, тащил раненого, полз к старшему лейтенанту Василенко в группу захвата, возвращался к политруку, снова полз к Василенко, ожидающему, когда чуть стихнет огонь противника, чтобы идти за второй ряд колючей проволоки…

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий