Фронтовые поговорки

фашисты открыли канонаду

25 апреля. Разбужен был ярким весенним солнышком, которое заиграло на стали моего автомата. Пришлось встать. На улице — благодать. Фронт — тих. Но это предательская тишина. Вчера с утра тоже было тихо, а к вечеру фашисты открыли канонаду. Я был у телефона. Тут же находился командир роты — украинец Василенко, потягивавший свою верную «люльку». Дом наш сотрясался до основания.

Ну и наша артиллерия теперь дает жизни! 22 апреля с 4.00 до 7.00 стоял сплошной грохот. Только один соседний дивизион выпустил больше тысячи снарядов, а еще работали десятки батарей. Подняли такой шквал огня, что заставили немцев замолчать. На передовой выкатывали орудия за бруствер и прямой наводкой били по огневым точкам врага.

Земля на передовой ходила ходуном. От наших снарядов взлетали на воздух огневые точки, землянки врага. В Урицке во многих домах начался пожар.

фашисты открыли канонаду

Вчера после обстрела, когда шел с обеда, у нашей кухни стояла бледненькая, худая девочка. Я спросил ее, что она хочет. Она тоненько пропищала: «Покушать» — и заплакала. Я вспомнил Маечку, когда она пела: «Холодно, холодно, ежится кожица…» — и мороз пробежал у меня по спине. Вид у девочки был ужасный. Я начал просить кока дать ей поесть, он протянул ей руку и сказал: «Давай, во что». Девочка, боясь, что ей не дадут из-за отсутствия ложки и тарелки, снова заплакала, в глазах ее появилось какое-то недетское сожаление. Она беспомощно пролепетала: «Я шла от Кировского завода…» Мы дали ей котелок и ложку, накормили. Я отдал ей весь свой хлеб, часть которого завернул в газету, чтобы она могла снести домой.

1 мая. Мною точно установлено место гибели Славы Хотинского. Он погиб в 200 метрах от клиновских домов (от левого дома) и вправо на 20 метров от красного кирпичного домика, как раз под сосной.

Место гибели Славы находится у проволочных заграждений, вернее, у самых траншей противника. Подойти туда нет возможности. Трупы Марка и Славы находятся еще там, на поле боя.

Наш район бомбардируют почти каждый день. За больницей Фореля разрушенный совхоз — не так давно мы с Мещеряковым бродили по его руинам. Нашли ручной сверлильный станок. Покрутили его немножко. Осмотрели кладбище сельхозмашин, разбитый скотный двор, груды парниковых рам, другое сельхоз- имущество. Сколько убытку принесла война!

Позавчера я наблюдал печальную картину: несколько женщин и детей пришли на прошлогоднее картофельное поле и начали собирать остатки полусгнившего, промерзшего картофеля. Немцы открыли огонь по одной из зенитных батарей, расположенных в этом районе. И когда разорвался первый снаряд, женщины и дети в панике заметались.

Вслед за первым снарядом посыпались второй, третий…

Девочка лет одиннадцати с искаженным от ужаса лицом бежала с мешком за плечами и плачущим голосом надрывно кричала: «Мама, мама, мама!..» Мать ее запуталась в колючей проволоке и освобождала свою одежду. Снаряды рвались сравнительно далеко — в пятистах — шестистах метрах, но их вой, сотрясение земли на неподготовленного человека производит жуткое впечатление. Так было и с девочкой. То она остановится, смотрит в сторону матери, зовет ее, но как только услышит вой очередного снаряда — пригнув голову, бежит без оглядки по дороге. С нею бежал еще мальчик лет девяти и плакал. А за ними в ста шагах шли несколько женщин. Однако никто не пострадал.

Пусть тяжесть войны ляжет на нас, мужчин. Но для психологии ребенка ужасы войны — слишком большая нагрузка. Эти дети будут нервнобольными людьми. Даже у взрослого человека при вое приближающегося снаряда все сжимается внутри, можно себе представить, что делается в детском сердечке!

4 мая. На дивизионном совещании работников актива военной газеты, посвященном Дню печати, приказом по дивизии я был премирован ценным подарком за свои батальные вирши. В подарке — полный бритвенный прибор, перчатки, носки, полотенце, носовые платки, портянки, толстая тетрадь для записей. Такие подарки получили восемь человек, остальные военкоры премированы 50 рублями, многим вынесена благодарность. В ответном слове я поделился своими творческими планами.

На совещании, как меня и просило командование, я демонстрировал два образца немецких ручных гранат — с деревянной ручкой и «лимонки». Показал, как надо обращаться с ними. Рассказал, как они нам достались — в бою, в фашистских окопах.

Высоко ценилась каждая крупица боевого опыта. Газета «За Родину!» постоянно выступала пропагандистом военных знаний. «Изучаем трофейное оружие» — эта статья в N 49 летом 1942 года была целиком посвящена ознакомлению с применением немецких ручных гранат— таких, какие показывал на слете военкоров Михаил Вашкевич. Не надо забывать о том, что на Ленинградский фронт прибывало пополнение из тыла, молодые ребята из союзных республик становились солдатами,— все они без промедления должны были перенять опыт, уже накопленный защитниками города.

Военкор-разведчик Вашкевич умел и любил разговаривать с новобранцами, со старыми бойцами. В его записной книжке (он называл ее — «Кунсткамера») было записано много поговорок, родившихся на фронте или принесенных солдатами из родных краев загадок, шуток. За некоторыми из них так и видишь лицо говорящего, его улыбку.

«У него было три сына, и все на одну букву: Митрий, Миколай и Микита».
«Знаем, знаем, не обманешь! Знаем, на каком полюсе жарче,— на Южном!»
«Мужик умен, да мир дурак…»
«Был телком, стал клещом, впился в спину, а без него — сгину» (ранец).
«Не губи ты часу с прическами, не погубишь и веку».

«Только накормишь старуху, а она зарычит да выплюнет» (пушка).

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий