Квадрат смерти

Зима 1942 года была суровой. Снегопады сопровождались жестокими, необычными для Севастополя морозами. Но жизнь на плавбазе шла четко, размеренно. Изо дня в день совершенствовали свое умение орудийные расчеты, овладевали искусством снайперской стрельбы зенитчики. Они самоотверженно отражали атаки вражеских самолетов, совершали подвиги. За проявленные мужество и героизм многие батарейцы были удостоены высоких наград Родины.

20 мая вражеская авиация предприняла массированный налет на город. Фашисты пытались разбомбить и плавбатарею, но все их атаки были отражены.

Семь дней спустя самолеты противника вновь атаковали батарею. Они заходили звеньями, по три в каждом. Люди держались стойко. От частых выстрелов нагревались докрасна стволы орудий и пулеметов. Но и на этот раз батарейцы выстояли, к исходу дня их боевой счет пополнился еще двумя сбитыми «юнкерсами».

В записной книжке одного из немецких воздушных асов значилось:

«Вчера в квадрате смерти убит мой друг Макс. Перед этим там погибли Вилли, Пауль и многие другие хорошие летчики. Уже 10 самолетов были сбиты».

Налеты на плавбатарею усиливались. Ее личный состав расходовал много боезапаса, а он почти не пополнялся и Мошенский был вынужден отдать приказ: «Огонь только наверняка и по самолетам, пикирующим ни батарею…»

17 июня гитлеровцы предприняли решительную попытку ликвидировать «квадрат смерти». В налете участвовало 23 бомбардировщика, которые сбросили более 100 бомб. И снова ни одна из них не попала в цель. От близких разрывов градом летели осколки, но моряки-зенитчики не прекращали огня. В этом бою враг недосчитался двух «юнкерсов». Еще два самолета получили повреждения.

В тот же день по плавбатарее ударили фашистские береговые орудия. Артиллерийский снаряд угодил в корпус. Пробоину тут же заделали.

Утро 19 июня было свежее, ясное. Небо отливало бездонной синевой. Корабли ОВР рассредоточились и укрылись в бухтах, и только плавбатарея № 3 оставалась на виду. Зенитчики находились на боевых постах.

Расчеты остро нуждались в боезапасе, и это больше всего беспокоило Мошенского. На его неоднократные запросы ответ был один — ждите. Да это и понятно. На подступах с моря к осажденному городу фашисты создали плотный авиационный заслон, сквозь который удавалось прорваться лишь немногим кораблям. Поэтому трудно было сказать, когда появятся снаряды и патроны.

День прошел в напряженной тишине, в ожидании чего-то неизвестного. И только вечером, около 20 часов, в небе на высоте 3500—4000 метров показались две пары бомбардировщиков. Одна из них летела со стороны моря, другая — от суши. Артиллеристы приготовились, взяли самолеты на прицел.

Один из «юнкерсов» с пронзительным воем вошел в пике. Орудия ударили одиночными выстрелами. У хвоста самолета появился дым, но он продолжал пикировать. На высоте 300—400 метров от фюзеляжа отделились две бомбы.

Середа схватил Мошенского за рукав кителя и втащил в рубку.

Через мгновение раздались взрыву. Одна бомба взорвалась на палубе, вторая, пробив верхнюю палубу между двумя 76-миллиметровыми орудиями левого борта, взорвалась в кают-компании.

Сергей Яковлевич Мошенский был тяжело ранен. Он умер по пути в госпиталь. Получил ранение и Нестор Середа.

На плавбатарее вспыхнул пожар. Оставшиеся в живых моряки бросились сбивать пламя. Раненым оказывали неотложную помощь, убитых относили в сторону.

И тут на батарею спикировал еще один самолет. Раненый краснофлотец Филатов ударил по «юнкерсу» из кормового автомата. Бомба упала недалеко от борта. Взрывной волной старшину 1-й статьи Самохвалова отбросило на кранец с боезапасом. Раненный осколками в голову и ногу, старшина 1-й статьи Косенко упал.

Вокруг бушевало пламя. Чтобы предупредить катастрофу, моряки вытаскивали из погреба оставшиеся снаряды и сбрасывали их в воду.

Плавбатарея «Не тронь меня» умолкла навсегда. Оставшиеся в живых моряки были направлены на корабли соединения.