Воспользовавшись тем, что по Волге густо шла шуга и переправы перестали действовать, гитлеровцы предприняли серию атак на позиции 62-й армии. Начались эти атаки ранним утром 11 ноября массированным артиллерийским огнем, какого не бывало уже недели две. Заходила под ногами земля. Грохот стоял такой, что невозможно было ни говорить, ни думать. А потом пошли в наступление танки и пехота. Командующий 6-й немецкой армией генерал Паулюс бросил и бой все, чем он располагал. Противнику, ценой огромных потерь, удалось занять южную часть завода «Баррикады» и прорваться к Волге на стыке 95-й и 138-й дивизий. Большего ему добиться было не дано…
Утром 19 ноября войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в решительное наступление северо-западнее и юго-западнее Сталинграда. На следующий день двинул свои полки и Сталинградский фронт. Тот праздник, о котором говорилось в приказе наркома обороны, был уже не за горами.
Выстояли! Выиграли у противника время, чтобы собрать могучие силы для разгрома ненавистного врага.
…Перед рассветом, когда Родимцев собрался прилечь отдохнуть, позвонил командующий армией:
— Ты знаешь, кто стоит перед твоими полками?
— Как не знать! — ответил комдив. — Семьдесят первая дивизия противника, которую мы долбали еще под Харьковом, двести девяносто пятая…
— Так вот, — нетерпеливо произнес Чуйков, — нет перед тобой двести девяносто пятой! Час назад были найдены документы сапера из этой дивизии. И знаешь, где нашли? Аж возле Тракторного!
— Не может быть, — пробормотал Родимцев. — Еще вчера была перед нами.
— Вчера! Надо срочно узнать, что происходит сегодня. Немедленно!
Родимцев положил трубку, раздумывая, усмехнулся: вот ведь какие наступили времена! Дивизия противника оставила линию фронта, а мы не только не радуемся, но и беспокоимся: куда ушла? Почему ушла — неразгромленной, недобитой? Вот как оно повернулось!..
Вызвал начальника разведки Бакая:
— Достаньте «языка». Срочно.
Бакай отобрал пятерых бойцов — бывалых, до дерзости смелых — и вышел с ними на передний край полка Панихина. Рядом с г-образным домом стояла полуразрушенная коробка электроподстанции, а в ней — гитлеровский дзот. Решили взять именно этот дзот: в нем, насколько было известно начальнику дивизионной разведки, засели пулеметчики 295-й дивизии противника. Разминировали проход. Договорились с бойцами г-образного дома об огневом прикрытии. И пошли. Операция была настолько смелой и неожиданной для гитлеровцев, что они даже не успели организовать маломальское сопротивление. Вернулись с «языком». И тотчас же к комдиву.
— Какого полка? — спросил у пленного Родимцев, спросил через переводчика.
Но пленный лишь нервно потряхивал головой: все еще никак не мог прийти в себя.
— Дайте ему папирос, воды, водки, если есть! Надо, чтобы он заговорил!
Раскурив папиросу, гитлеровец выдавил из себя: Двести девяносто пятой дивизии.
— Гут! — рассмеялся Родимцев: гора свалилась с плеч,
Когда пленного увели, комдив повернулся к Бакаю:
— За «языка» благодарю. Всех представить к наградам. А вот тебе — выговор…
— За что, товарищ генерал? — невольно подтянулся перед комдивом Бакай.
— А за то, что ходил за «языком». Твое место здесь. Сколько раз говорить об этом, шайтан тебя побери!
Вскоре после этого выговора Бакай получил орден.
23 ноября войска Красной Армии окружили двадцать две вражеские дивизии. Перешла в решительное наступление и 62-я армия, героически защищавшая Сталинград.
В конце ноября гвардейцы Родимцева захватили здание военторга.
Следующими на очереди были дом железнодорожников и школа № 38. И из этих зданий выбили врага. Шли ожесточенные бои вокруг «Дома Павлова», на склонах Мамаева кургана. Гитлеровцы никак не могли примириться с тем, что спета их песня.
