28 сентября, в час ночи из штаба 7-й гвардейской армии нами был получен следующий приказ:
«25-му гвардейскому корпусу в составе 72-й, 81-й гвардейских дивизий, 53-й стрелковой дивизии, танковой группы, 115-го ИПТАПа в ночь на 29 сентября быть в готовности к решительному наступлению. Полоса прежняя. Ближайшая задача — захват высот 182,3, 170,1 и хутора Бородаевка. К концу дня выйти на рубеж Комсомольск, Берестка, Попово. Готовность корпуса — 8.00. 29. 9. 43 года».
Командованию корпуса и дивизий, штабам и политаппарату предстояло проделать огромную работу. Поэтому еще до восхода солнца все уже были на ногах, готовились к выполнению новых задач.
Все вызванные генералы и офицеры собрались в штабе корпуса. Тут же было и командование 53-й стрелковой дивизии — генерал Овсеенко, начальник политотдела подполковник Контуров, заместитель командира дивизии полковник Василевский и начальник штаба майор Кондратенко.
На этом совещании мы сообща разработали меры для переправы дивизии в полном составе на западный берег Днепра. Командиры дивизий получили приказ в девять часов быть на правом берегу для проведения рекогносцировки.
Однако развернувшиеся вскоре события внесли коррективы в наш план.
В 8 часов противник начал артиллерийскую и авиационную подготовку в полосе 72-й и 81-й гвардейских дивизий. Рекогносцировку пришлось перенести на 15 часов.
Не прошло и получаса после вражеской артподготовки, раздался звонок от Николаева.
— Противник предпринял атаку силами до батальона пехоты при поддержке пятнадцати танков на позиции двести тридцать третьего полка и силами до полка пехоты при поддержке двадцати танков на позиции двести тридцать восьмого полка, — докладывал командир дивизии. — Со стороны села Попово к лесу движется большая колонна автомашин.
Сразу вслед за Николаевым позвонил Лосев:
— Два батальона пехоты и восемнадцать танков совершили попытку вклиниться в стык между нами и двадцать четвертым корпусом. Противник отброшен. К хутору Бородаевка движется много автомашин.
В течение дня враг трижды поднимался в атаку. Гитлеровская авиация неоднократно бомбила боевые позиции наших частей, места сосредоточения войск, переправу. Это означало, что противник начал подводить резервы.
В 15 часов 30 минут старшие офицеры корпуса собрались на моем наблюдательном пункте.
Вот он передний край. Перед фронтом 222-го гвардейского полка чадят четыре вражеских танка. Хуторы Вородаевка и Попово из-за дыма и пыли почти не видны. Оттуда по нашим позициям бьет артиллерия.
Рекогносцировка длилась с час. Мы определили полосы наступления дивизий, их цели, районы прикрытия флангов, задачи резервов. Затем я дал командирам дивизий установку:
— Южнее курганов прорвать оборону противника, развернуть наступление на хуторы Бородаевка, Ново-Александровка, к концу дня выйти в район Комсомольск-Берестка. В дивизиях создать вторые эшелоны и противотанковые резервы. Пятьдесят третьей дивизии совместно с танковой группой продвигаться в направлении Погребная — Одинец, выбить противника из хутора Никитовка. Восемьдесят первой гвардейской дивизии вначале освободить Ново-Александровку, затем Михайловку. Семьдесят второй гвардейской дивизии во взаимодействии с частями двадцать четвертого гвардейского корпуса очистить от противника хутор Бородаевка и к концу дня выдвинуться к Берестке. Артналет — десять минут.
У нас не было достоверных и достаточно полных сведений о резервах противника. А наш правый сосед — 49-й корпус — поотстал и находился в шести километрах позади нас. Поэтому нужно было частью корпуса прикрыть свой правый фланг.
Командующий армией М. С. Шумилов страшно не любил, когда ему сообщали об отставании соседей и тревоге за свои фланги. Он требовал: назад не оглядываться, если фланги остаются открытыми, прикрывать их своими силами и выполнять поставленную задачу. Такой же порядок установился и в нашем корпусе. Командиры дивизий, знавшие об этом требовании командующего, не дожидаясь указаний, сами принимали меры для обеспечения своих флангов.
Несмотря на непрерывные налеты вражеской авиации, переправа частей 53-й дивизии через Днепр прошла четко и организованно.
После завершения переправы заместитель начальника штаба фронта с удовлетворением сказал:
— Вам и коллективам саперно-понтонных подразделений выражаю благодарность за старание и мужество. Личный состав инженерных частей, а также их командиры — товарищи Соколов и Сычев — достойны высоких правительственных наград. Они обеспечили выполнение боевого приказа. О них будет сообщено Военному совету фронта.
Точное время атаки в приказе командующего армией не было определено. Оно зависело от готовности корпусов, входящих в состав армии. Поэтому, когда наш корпус был полностью готов начать боевые действия, я позвонил начальнику штаба армии.
— Артподготовку и наступление все корпуса начнут одновременно, — сказал генерал Лукин. — Время готовности — около десяти часов. Артподготовка — пятнадцать минут. Приказ получите…
Выходит, до начала наступления еще почти четыре часа. Вот уже более суток никто из нас не смыкал глаз. Когда еще придется поспать. Обстановка меняется стремительно.
Мы с Колесником спустились в блиндаж. Закутались в плащ-палатки и повалились на сено.
Через два часа нас разбудили.
Сентябрьское утро. Днепр в тумане. Заметно пожелтевшие листья от обильной росы тяжело свесились вниз.
— Видать, до артподготовки туман не развеется, — заметил полковник Журавлев, становясь рядом с нами и тоже глядя на реку.
— Еще час времени, — отозвался я. — Солнце появится — враз разгонит. Да хоть и не разгонит — не беда. Авиация будет меньше досаждать. Все дивизионы проверили?
— Все.
Колесник направился в 53-ю дивизию. Журавлев и я пошли на наблюдательный пункт Лосева. Когда мы добрались до него, он по телефону договаривался с левым соседом — полковником Козаком — о прикрытии стыка.
72-я гвардейская дивизия была в полной боевой готовности. Полки, понесшие значительные потери в боях за Бородаевку, были пополнены, обеспечены положенными видами вооружения.
Из штаба армии поступила шифрованная телеграмма. Время начала и конца артиллерийской подготовки оставалось неизменным.
Ровно в 8 часов 45 минут заговорили орудия. В артподготовке, кроме дивизионных артиллерийских полков, участвовали 263-й отдельный армейский минометный полк, полковые и батальонные минометы, армейская пушечная бригада. На один километр полосы наступления корпуса приходилось около ста стволов. Такого сильного и плотного огня было достаточно для прорыва обороны противника и обеспечения нашего наступления.
В девять часов вслед за залпом реактивных установок началась атака. Полки ворвались в траншеи врага и после пятнадцатиминутной рукопашной схватки полностью овладели ими. Гитлеровцы отошли на заранее подготовленные тыловые рубежи — в хуторы Погорелка, Бородаевка, в Пролетарку и другие населенные пункты. Противник подготовил к длительной обороне и высоты юго-западнее этих населенных пунктов. В частности, нами были засечены многочисленные дзоты и доты на высотах 175, 167,8, 165,4.
Опираясь на эти укрепления, гитлеровцы трижды поднимались в контратаки. И все же, несмотря на яростное сопротивление противника, корпус к 15 часам выполнил ближайшую задачу, освободил населенные пункты, расположенные в полосе его наступления, и приступил к штурму высот возле речки Безымянной. После упорных боев была взята высота 147,4 и освобождено село Тарасовка. Однако затем наше продвижение было приостановлено. На правом фланге корпуса образовалась брешь в 10—12 километров. 223-му полку 53-й дивизии, ее танковой группе и 15-му ИПТАПу предстояло закрыть эту брешь.
Когда я в 17 часов обрисовал положение командующему, он сказал:
— Корпусу закрепляться на занятых рубежах. Вам прибыть на мой наблюдательный пункт за новым приказом.
