Утром 3 августа войска Воронежского и Степного фронтов перешли в решающее наступление. В первый же день, более того, в первые же часы наступления была прорвана полоса обороны, и наши танки и пехота, проникнув далеко вглубь, продолжали развивать действия. В тот же день перед нами и частями 69-й армии была поставлена задача штурмом овладеть Белгородом. В приказе командующего 7-й гвардейской армией говорилось: «В связи с успешным наступлением войск Степного фронта с севера и северо-востока на Белгород, войскам 25-го гвардейского корпуса приказываю: с занятого плацдарма перейти <в решающее наступление в западном направлении. Частью сил перекрыть южное направление и тем самым лишить противника возможности перебросить резервы из района Харькова. Основным силам совместно с частями 69-й армии приступить к штурму Белгорода с юга».
Во исполнение приказа два полка 78-й дивизии заняли оборону на линии Дубовая — Дальние Пески — Пушкарное. Третий полк встал у дороги Харьков — Белгород. Таким образом, немцы лишились возможности прислать резервы с юга, также отступить из Белгорода на Харьков.
73-я дивизия получила приказ приступить к штурму города с юга. Она должна была начать наступление со стороны деревни Супруновка. Оставленной во втором эшелоне 81-й дивизии приказывалось подтянуть полки к реке и быть готовой в любую минуту вступить в бой.
В ночь на пятое августа прошел проливной дождь, и дороги превратились в сплошное месиво. Машины буксовали. Но теперь ничто не могло остановить гвардейцев. То, что не под силу было машинам, солдаты делали сами. Увязая по колено в грязи, они затаскивали на гору пулеметы, пушки, ящики с боеприпасами и к рассвету все было готово к штурму.
Вот и проснулось, окутанное туманом, утро пятого августа. На город, на позиции гитлеровцев обрушилась лавина огня и стали. А под прикрытием этой завесы ринулись на штурм советские солдаты. С севера и востока — войска генерала Крюченкина, с южной стороны — части нашего корпуса. В шесть часов утра солдаты 270-го полка 89-й гвардейской стрелковой дивизии уже дрались на окраинных улицах Белгорода. Вскоре на помощь им подоспели 267-я и 173-я гвардейские полки и подразделения 305-й стрелковой дивизии.
Нашей 73-й дивизии тем временем приходилось очень туго. Между Супруновкой и городом пролегал глубокий овраг, который тянулся до самого Северного Донца. Все постройки, расположенные на противоположной круче, были приспособлены для долговременной обороны: окна замурованы кирпичами и бетоном, вокруг домов сделаны земляные валы. Так что каждый дом был превращен в бастион.
Большую помощь в этот момент нам оказали организованные накануне специальные штурмовые группы. В эти группы входили по 10—15 комсомольцев и коммунистов, проявивших свою храбрость и находчивость в минувших боях. Штурмовики вооружались ручными пулеметами, гранатометами, автоматами. Каждой группе выделялось два противотанковых ружья. Руководил группой офицер — лейтенант или старший лейтенант. По своей ударной силе ее можно было приравнять к роте.
Эти группы под прикрытием артиллерийского огня, стремительным броском перешли по ту сторону оврага и сразу же сумели занять несколько крайних домов. За ними начали проникать в город батальоны.
Наконец, во второй половине дня из 73-й дивизии сообщили, что сопротивление врага пошло на убыль. А еще через два часа уличные бои прекратились совсем. Старинный русский город снова стал свободным.
Так пал пресловутый «Северный неприступный бастион Украины». Оставив на улицах города более трех тысяч солдат и офицеров убитыми, враг бежал на запад. В этот же день, не выдержав натиска наших войск, немцы оставили еще один крупный город — Орел.
На сражение под Курском гитлеровцы возлагали большие надежды. Они назвали его «последней битвой во имя победы Германии», но план «Цитадель» потерпел крах. Фашисты не только проиграли очередную битву, но подвели свою армию к грани окончательной гибели.
А для нас исход Курской битвы означал крупнейшую победу. Правда, тогда, наверное, мало кто осознавал всю ее значимость, не представлял, к каким замечательным последствиям она приведет. Но внутренне, интуицией каждый солдат понимал, что в ходе войны наступил великий перелом. И хотелось отметить это событие. Как-то само собой, без указаний свыше в частях и подразделениях устраивались митинги и нехитрые солдатские застолья. Решил собрать своих боевых друзей и я. Они заслужили отдушины за многие трудные дни и бессонные ночи.
Река называется не Северный Донец, а Северский Донец.