Неудачная немецкая уловка

Холодный ветер начисто вымел Дуванкойское шоссе. Снега еще не было, но земля уже обмерзла, затвердела.

Ветер пронзительно свистит, обдувая гребень и скаты высоты у поворота шоссе. За высотой крутой поворот открывает дорогу на Севастополь. Протоки ветра, обрушиваясь из горных ущелий, вихрят на пустынном шоссе столбики серой пыли.

На высоте, на гребне ее и скатах, иногда мелькают зеленые шинельки немцев. Они прорвались сюда на танках и броневиках, оседлали высоту, закрепились. Танки и броневики ушли назад по Дуванкойскому шоссе — заправиться бензином и подбросить новые немецкие части.

Русские отошли ближе к Севастополю, развернулись, залегли на гряде холмов. Отсюда хорошо видны: поворот шоссе и высота. И оттого, что они хорошо видны, люди горестно и молча вздыхали. Они оставили врагу высоту и поворот шоссе, которые открывали немцам путь на Севастополь. Самый строгий военный суд простил бы им этот отход. Было много обстоятельств, смягчавших эту страшную неудачу.

Моряки сошли с привычных боевых кораблей на твердую землю. Они чувствовали твердь под ногами, но у них не было повелительного чувства корабля — отступать некуда, драться до последнего вздоха!

Куда можно отступить с железной палубы крейсера или эсминца? Куда можно выскочить из броневой башни корабля? Где спрятаться от секущего стального огня? А здесь — земля. Родная, хорошая, советская земля. Какое раздолье! За любым бугорком, за камнем, за холмом можно отлежаться, переждать. Здесь можно отступать, осмотреться и наступать снова. Надо только к этой земле привыкнуть, понять и почувствовать ее.

Немцы налетели неожиданно. С неба падали бомбы, по шоссе мчались мотоциклы и броневики с пулеметами и пушками. С двух сторон высоту обходили танки. И был огонь свирепый, лютый: после него на земле не оставалось ничего живого. И ко всему этому—сосед, который должен был поддержать на левом фланге, как-то незаметно растворился, исчез. Один только раз удалось с этим соседом поговорить по телефону. Командир отряда старший политрук Мельник прокричал в трубку:

— Слушай, друг, видишь, что делают? Ты уж мне левый фланг поддержи, не пускай их там!

Сосед обещал поддержать. А потом исчез. Быть может, у соседа было еще хуже, чем здесь, на высоте? Но толком никто об этом не сумеет рассказать. В боях бывает такая горячка, что и потом, после боя, в нем трудно разобраться. Иногда бывает и так, что после боя и некому в ней разобраться: не остается никого, чтобы восстановить картину боя.

Оттого, что люди хорошо видели поворот шоссе и высоту, по которой разгуливали немцы в зеленых шинельках, людям было горько, больно и обидно. Позади был Севастополь. Он верил им и ждал от них действий, защиты. А они оставили высоту и отошли. Никто не осмелится сказать, что эти люди — трусы. Но вот бывают в горячке боя такие секунды, когда со всех сторон наседают враги, когда отовсюду сечет огненный ливень и, как назло, сосед слева исчезает, а под ногами земля с удобными бугорками, холмами, и там можно залечь и не попасть в окружение. На корабле, наверное, и мысли бы такое не пришло: куда там отступишь? А здесь земля — отступай, наступай.

Когда горечь обиды дошла людям до сердца и сжала горло, комиссар сказал:

— Ну что же, товарищи, умели отдавать, надо суметь и взять!

Отряд черноморцев рванулся вперед. Черные бушлаты широкой морской волной накатили на высоту. Разве может что-нибудь отбросить морскую волну?

Моржи отобрали высоту обратно, выбили немцев, искрошили их гранатами, прикладами, огнем пулеметов. Высота взята вопреки всему, и крутой поворот шоссе, открывающий путь на Севастополь, опять в наших руках.

Большой радости в этой победе не было. Люди сделали то, что должны были сделать: исправили свою ошибку. Но зато к ним опять вернулось хорошее настроение, чувство достоинства — честь моряков не посрамлена!

снайпер делает зарубку

С высоты они оглянулись назад, на шоссе и примыкающее к нему с обеих сторон поле, усеянное черными бушлатами, поле, где только что шел свирепый бой. Они поняли, что прошли через смерть и стали теперь над нею. Они стояли на гребне высоты » на скатах, как на палубе корабля, на его боевом мостике.

На следующий день показалось стадо овец. Овцы и бараны сплошным потоком бежали по полям и шоссе. Моряки смеялись: «Вот и шашлычок немец послал нам!» Они видели немецких автоматчиков, прятавшихся в стаде, но продолжали смеяться. Когда живой овечий поток был уже у подножья высоты, пулеметчики Щербаков и Лавров по приказу старшего политрука Мельника открыли огонь. Пулеметные струи ложились в середине стада, и по сраженным автоматчикам вприпрыжку проносились блеявшие от страха овцы и бараны.

Немецкая уловка не удалась. Автоматчиков истребили, стадо моряки перегнали на нашу сторону и отправили его в Севастополь. Себе оставили только убитых животных. Кок Гладышев круглосуточно жарил шашлыки: огромные куски мяса, в кило весом каждый, свежие, хорошо прожаренные и ароматные.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий

  1. Володимер

    Дерьмо

    Ответить
    1. Кин дза-дза

      Володимер,тебя, г@ндона,тоже пустим на шашлык!!!

      Ответить