В октябре 1939 года часть плаца для перекличек в концентрационном лагере Бухенвальд была изолирована от остального лагеря двойной изгородью из колючей проволоки и предназначена для приема заключенных.
В этом так называемом малом лагере были поставлены четыре большие палатки, в которых имелись лишь деревянные нары в четыре этажа. После того как был построен деревянный барак и вырыта яма, служившая уборной, малый лагерь был готов к приему заключенных; там было размещено 1700 человек (главным образом поляки и австрийцы).
Они ежедневно ходили на работу в каменоломню. Оттуда они должны были носить камни к сторожевым вышкам, для чего нужно было обойти вокруг лагеря. При этом их путь проходил сквозь двойной строй охранников, каждый второй из которых держал наизготовку оружие, в то время как остальные стояли с дубинками и били каждого проходившего или пробегавшего мимо них заключенного, не обращая ни малейшего внимания на то, куда попадают удары.
Ежедневно при этом убивали — по официальной версии при попытке к бегству — многих заключенных, которые не могли больше вынести мучения и побои и пытались вырваться из этого двойного строя охранников.
«Вознаграждение», которое получали заключенные за свой рабский труд, выглядело следующим образом:
- Жилье в палатках. На деревянных нарах не было ни соломенных тюфяков, ни каких-либо других подстилок. Заключенные лежали на голых досках. У каждого было лишь одеяло. Пола в палатках не было. Спустившись с нар, заключенный увязал по колено в грязи.
- Одежда, состоявшая из костюма (куртка, брюки, шапка, ботинки) и белья (рубашка, кальсоны, носки), которое менялось очень редко. Не было ни пальто, ни. свитеров, ни перчаток.
- Питание состояло сначала из 200 г, позже из 165, 140 и даже 100 г хлеба в день без добавки (маргарина, повидла, кол-басы и т. д.). Кроме того, давали 1 литр, позже 3/4 литра лагерного супа, из которого, однако, вылавливался весь со-державшийся в нем картофель и овощи, прежде чем он попадал на раздачу в малом лагере.
- Санитария и гигиена. Уборная не соответствовала даже самым минимальным санитарным требованиям. Умывальная находилась под открытым небом и при первом же морозе становилась непригодной для пользования. Медицинским обслуживанием в амбулатории при лазарете для заключенных могли пользоваться лишь немногие заключенные малого лагеря, так как эсэсовское начальство соглашалось освобождать от работы для лечения лишь ограниченное число заключенных. Дальнейшее стационарное лечение в так называемом больничном бараке в сущности состояло лишь в том, чтобы дать спокойно умереть заболевшему заключенному, так как не предоставлялось ни медикаментов, ни достаточного количества пищи.
Последствия описанных условий вскоре дали себя знать. Оставшиеся в живых заключенные становились все слабее; сопротивляемость заболеваниям все снижалась, и уже во второй половине октября в малом лагере разразилась эпидемия дизентерии, которая распространялась так быстро, что лагерное начальство было вынуждено полностью снять с работы заключенных малого лагеря и объявить в нем карантин.
Было бы, однако, ошибкой думать, что в результате прекращения убийственной работы в каменоломне жизнь заключенных в малом лагере стала легче.
Руководство СС, которое представляли, в частности, комендант лагеря штандартенфюрер Кох, второй лагерфюрер гауптштурмфюрер Хюттиг и специальные уполномоченные по малому лагерю гауптшарфюрер Бланк и гауптшарфюрер Хинкельман, было неистощимо в придирках, имевших целью заполнить не по их воле возникшее свободное время.
Гауптшарфюреру Хинкельману доставляло особое удовольствие ставить на плацу для перекличек котел, наполовину наполненный супом, и наблюдать, как голодные заключенные теснятся вокруг котла, чтобы получить немного супа, а затем налетать на всю группу с дубинкой и каждого избивать по голове до крови…
К утренней перекличке можно было ежедневно насчитать 15, 20 или 25 трупов, лежащих в снегу, которые были ночью «доставлены» из больничного барака. На ежедневный доклад о количестве умерших в малом лагере штандартенфюрер Кох отвечал следующими словами: «Это для меня слишком медленно. Нельзя ли заставить людей работать?»
Нет, заставить их работать было нельзя. Страх перед дизентерией был слишком велик. Но ведь имелись другие средства.
В начале декабря командованию лагеря показалось угрожающим распространение вшей у заключенных малого лагеря (50 вшей на одном человеке не считалось угрожающим), и было отдано распоряжение о проведении общей дезинфекции малого лагеря. 8 декабря акция была проведена и обитателям малого лагеря была предоставлена приятная возможность вымыться в бане.
Но одежда была задержана на два дня с целью ее дезинфекции, и заключенным была выдана другая форма: тонкие летние костюмы из тика. Одеяла, разумеется, также были задержаны для дезинфекции; запасные одеяла на этот случай не были предусмотрены.
Последовала мучительная ночь, а утром, идя на перекличку, мы со страхом смотрели на результаты этой ночи: на снегу аккуратными рядами лежали 67 трупов; цифра, которая, пожалуй, могла удовлетворить штандартенфюрера Коха.
Упокой Господи души усобших заключенных