В августе 1942 года красноармеец Сиротинкин уже участник боев под Сталинградом. Но настоящее испытание огнем он прошел в самом Сталинграде, обороняя завод «Красный Октябрь». Много их было — боев, один другого ожесточеннее, но первый запомнился на всю жизнь.
— Что-то не слышу, Сиротинкин, твоего автомата,- сказал ему в разгар боя отделенный командир.
— Головы нельзя поднять, товарищ командир, — ответил Сиротинкин, — пули свистят.
Сержант нахмурился недовольно:
— А ты не подумал, что и от твоих пуль врагу придется несладко? А что до свиста пуль, запомни: та пуля, какая просвистела, — не твоя. Свиста той, которая тебе предназначена, не услышишь. Понятно?
— Понятно, товарищ сержант, — ответил Сиротинкин и стал бить короткими очередями из автомата по врагу.
В суровой боевой обстановке постигал азы военного дела боец, учился побеждать.
Василий Иванович рассказал о младшем сержанте Володине, наводчике противотанкового орудия, совершившем геройский подвиг в годы Великой Отечественной войны:
— Летом 1943 года наша часть наступала на населенный пункт Голая Долина, что за Северным Донцом. Несмотря на огонь противника, мы упорно двигались вперед. До села оставалось каких-нибудь метров 200-300, когда из-за хат и садов несколько фашистских танков атаковали наши подразделения. Первое орудие взвода было уничтожено, а ого расчет погиб. Второе орудие продолжало вести огонь по гитлеровцам, но из всего расчета в живых остался лишь наводчик — младший сержант Володин. И отважный воин вступил в единоборство с танками врага. Вот один закружился на месте с перебитой гусеницей. Остановился и второй. Танковая атака была отбита. В этом бою погиб и бесстрашный артиллерист. Однако 10-15 минут, в течение которых Володин вел огонь по вражеским танкам, решил успех боя. Подошли наши самоходные орудия, и наступление возобновилось …
Затем Василий Иванович рассказывал о Героях Советского Союза майоре Петре Афанасьевиче Кашпурове, санинструкторе старшем сержанте Вере Сергеевне Кащеевой и других, с которыми он воевал против гитлеровцев. А о себе — ни слова.
Солдаты и сержанты посматривали на Золотую Звезду Василия Ивановича Сиротинкина и ждали рассказа о его подвигах .
В одном из боев на Барвенконском направлении младший лейтенант Сиротинкин при прорыве обороны противника был ранен. Когда его отправляли в госпиталь, он с сожалением думал о том, что расстается с боевыми друзьями, окажется не у дел во время форсирования Днепра.
Но на поправку потребовалось всего три недели. Сиротинкин не чувствовал под собой земли от радости, что возвращается к друзьям по оружию. Он был назначен заместителем командира батальона по политчасти. Комбат Платонов встретил его радостно:
— Вот и хорошо, что вовремя прибыл. Теперь ты закаленный, пуленепробиваемый.
А впереди был Днепр. Началась подготовка к его форсированию. Ночью 23 октября в батальон пришли подполковник Юрий Макарович Мазной и майор Петр Афанасьевич Кашпуров.
Вместе с Сиротининым майор направился к берегу Днепра.
— Как, Василий Иванович, личное настроение? Волнуетесь?- спросил майор.
— Всегда перед боем страх в душу лезет сильнее, чем в бою.
— Что, в самом деле страх одолевает? — удивленно спросил Кашпуров.
— Нет, конечно. Это не первый мой бой. Но всегда перед боем что-то изнутри подтачивает нервы. А тем более сегодня бой будет необычный, и подсознательное чувство опасности дает о себе знать больше прежнего.
Выслушав Сиротинкина, майор сказал:
— Это ничего. У каждого такое чувство. В бою напряжение ослабевает, хотя и не проходит совсем. А теперь о деле. Кто с вами поплывет в лодке?
Они говорили, наверное, с полчаса, проверили еще раз и уточняли задачи, поставленные перед коммунистами батальона. Затем офицеры и солдаты вышли на исходные позиции к лодкам. Мазной и Кашпуров пожали всем 22 смельчакам руки, и первая лодка отчалила от берега.
Плыли тихо, разговаривали шепотом. Темноту время от времени прорезали очереди трассирующих пуль: немцы обстреливали Днепр так называемым «дежурным» огнем, не зная еще, что к занятому ими берегу движутся лодки с советскими солдатами.
Одна из пулеметных очередей накрыла лодку, где находился Сиротинкин. Лодка стала тонуть. Десантники выпрыгнули в воду. Оказались они на неглубоком месте. Значит, близко берег. Броском достигли cyши и завязали бой с немцами.
Другие лодки еще не причалили, и горстка храбрецов решила оттянуть на себя как можно больше сил врага, дать во3можность остальным благополучно переправиться через Днепр.
Василий Иванович достал из папки карту-схему:
— Смотрите, вот Днепр. Пунктир —путь наших лодок. Дальше — обрывистый правый берег, колючая проволока, огневые точки противника. Одним словом, нашему положению мог радоваться только враг. До двенадцати дня не смолкал бой, рвались гранаты, не утихал треск пулеметов и автоматов.
И вдруг неожиданно все смолкло. В установившейся тишине мы услышали с немецкой стороны какой-то странный голос. Сначала я подумал, что идет группа вражеских солдат. Прислушались. До нас донеслась речь на ломаном русском языке: «Рус, сдавайс! Комиссар — капут! Три минут время». Тот же голос через короткое время проговорил: «Айн минут». Когда немец отсчитал первую минуту, командир батальона Платонов сказал мне шутя: «Слышишь, комиссар, что тебе обещают фашисты?» Я ответил ему, что, кажется, сейчас нам будет не до шуток.
Комбат, набрав в легкие воздуха, как можно громче подал команду: «Проверить и дозарядить оружие!» В это время немцы поднялись в атаку. Мы их встретили всеми имевшимися у нас силами: били из пистолетов, автоматов, винтовок, ручных пулеметов. Немцы успели сделать лишь несколько шагов и сразу отхлынули назад. Стреляли мы на дистанции 30-40 метров.
Опять наступило затишье, нарушаемое одиночными выстрелами- это фашистские снайперы пытались брать на мушку наших солдат. В это время меня окликнул агитатор полка, капитан Иван Андреевич Рудниченко. Веселый, общительный, не терявший бодрости даже в такой обстановке, какая сложилась у нас, он сказал:
— Ну и заварили мы кашу! Наверно, фашисты ее не расхлебают. Подавятся. Как у тебя тут дела, Василь Иванович?
— Выстоим! — ответил я коротко.
В три часа дня немцы опять предложили нам сдаться в плен, но, не дождавшись ответа, пошли в атаку. Известие о героической гибели нашего агитатора Рудниченко удесятерило ярость бойцов, каждый бился, презирая смерть. Так горстка солдат и офицеров удерживала занятый плацдарм до спасительной темноты. Немцы понимали, что если они не сумели сбросить нас в Днепр днем, то ночью придет подкрепление и на другой день их сметут с обороняемых рубежей и погонят на запад…
— Так оно и получилось.
Уже за Днепром на Апостольском направлении Василий Иванович был ранен. В родную часть тогда ему уже не суждено было вернуться. Лишь спустя четверть века он встретился с ее боевым знаменем.
