Зловещее утро 22 июня 1941 года

Вечером Брестском областном русском драматическом театре мы с Ниной смотрели оперетту «Мадемуазель Нитуш». Спектакль кончился поздно. Мы не спеша шли домой, обсуждая игру артистов. Нина то и дело останавливалась.

— Нет, ты только послушай, какие живые, чудесные мелодии, какие веселые ритмы! — восклицала она и в который раз повторяла полюбившуюся арию Нитуш.

Вдруг Нина дернула меня за руку:

— Смотри!

Далеко на востоке, у самого горизонта, полыхнула зарница.

— Зарит к хлебу, говорят старые люди,— припомнилось мне.

В это время откуда-то из-за Буга донесся протяжный глухой взрыв. Веселое настроение сменилось чувством тревоги. Тишина показалась вдруг какой-то зловещей. Было такое ощущение, будто все вокруг притаилось перед грозной неизвестностью.

Я проснулся от того, что весь город сотрясался от грохота. Казалось, будто он складывается, как карточный домик. Как отпущенная пружина, вскочил с постели и распахнул окно. Пожары, вспышки, гул самолетов в небе.
Война!.. Я видел, как по улице бежали люди. Побежали и мы с Ниной. Куда? Направились к реке. Там уже скопилось много женщин, мужчин, детей. Некоторые из них лежали ничком у самой воды…

Когда стало светло, все стихло. Стало еще страшнее. Но ненадолго. Послышался гулкий топот бегущих.

— Немцы! — с ужасом закричала сидевшая рядом с нами женщина, прижимая ребенка к груди.

Солдаты в касках бежали мимо. Вдруг несколько из них обратили внимание на нас. Наставив автоматы, фашисты приказали:

— Вэк! Вэк!

Люди поднялись. В толпе оказался парень в защитном костюме, с портупеей через плечо — такую форму носили тогда осоавиахимовцы. Гитлеровцы бросились к нему.

— Рус зольдат? Хенде хох! — закричали они, тыча автоматами парню в лицо.

Тот попытался что-то объяснить, но немцы не слушали. Подхватив парня, они бросили его в реку, резанули автоматными очередями. Всем остальным приказали идти в город.

Брест выглядел безлюдным, израненным. На тротуарах — убитые во время артиллерийского обстрела люди. На одном из перекрестков, у станкового пулемета, лежал красноармеец в нижней рубахе. Видно, поднятый по тревоге, он не успел надеть гимнастерку.

В редакции, где мы тогда работали, не было ни души. Мы с Ниной едва ли не бегом направились к Краснокутскому, который жил неподалеку. Склонившись над приемником, Михаил торопливо ловил Москву. Вот она! Но в передачах ни слова о событиях на границе.

— Пойдем в военкомат, может, там что узнаем,— предложил я.

— У военкомата идет бой. Я пробовал пробраться туда, но не смог! Слышишь? Это там!

В той стороне, куда показал Михаил, взахлеб строчили пулеметы, рвались гранаты. Подробнее о том, что происходило тогда у военкомата, я узнал лишь много лет спустя. Как-то по редакционным делам зашел в Министерство бытового обслуживания БССР и разговорился с начальником отдела Бараненковым. Не помню уже, в связи с чем речь зашла о Бресте.

— Да-а, там я получил боевое крещение. В первый же день войны,— сказал Григорий Кириллович.

— Выходит, в тот день мы были рядом.

Того, кто воевал, всегда волнуют воспоминания о пережитом. И наша беседа затянулась надолго.
Бараненков рассказал, что перед войной проходил службу в Брестском облвоенкомате. Когда на город обрушились вражеские снаряды, по тревоге подняли и команду писарей, среди которых был Бараненков. Прибыл облвоенком майор Стафеев, собрались работники военкоматов. Прибежали жены командиров, запасники, партработники — набралось человек сто. Все требовали оружия. Им раздали несколько винтовок и автоматов, немного патронов. Секретарю комсомольской организации лейтенанту Родину удалось раздобыть в соседней части еще кое-какое оружие. Прибежали два пограничника со своим оружием.

Майор Стафеев объявил:

— Обстановка в городе неясная. Приказа об эвакуации военкомата нет. Будем готовиться к обороне!

Те, у кого было оружие, расположились во дворе на подступах к зданию. На балконе установили пулемет. Выставили дозоры.

Над городом закружил вражеский самолет. В воздухе замелькали листовки, потом посыпались бомбы. Одна из них разорвалась совсем близко — осколки изрешетили массивные железные ворота. Был убит боец Толкачев, стоявший на посту. В числе раненых оказался майор Стафеев. Но люди остались на своих местах. До слуха Бараненкова — он дежурил на балконе у пулемета — донеслось со двора:

— Сергеев, Бараненков, Румянцев — к военкому!

Стафеев приказал выяснить положение в городе, уточнить, что происходит в районе вокзала. Вернуться быстро.
По улицам передвигались перебежками: с крыш и чердаков то и дело раздавались короткие очереди, одиночные выстрелы. Это диверсанты обстреливали наших военнослужащих.

Вскоре разведчики вернулись и доложили:

— На Кобринском шоссе — немцы, у вокзала идет бой.

Стафеев приказал уничтожить документы, вывезти на машинах из города детей и женщин, а остальным готовиться к бою.

Около семи часов утра наблюдатели сообщили: к военкомату движется немецкая колонна. Подпустив ее поближе, встретили огнем. Фашисты залегли. Завязалась перестрелка. Вскоре враг снова двинулся в атаку и снова залег. Несмотря на ранение, Стафеев продолжал руководить боем. И все-таки силы были слишком неравные. Пришлось отойти к зданию военкомата, забаррикадироваться.

Гитлеровцы усилили атаки. Они забрасывали здание гранатами, кричали на ломаном русском языке, чтобы сдавались. Им отвечали дружными залпами. Но кончились боеприпасы, появилось много раненых. Бараненкову и его товарищам, с которыми он ходил в город, было приказано разведать возможные пути отхода.

Возвращаясь из разведки, Бараненков еще издали увидел объятое пламенем здание военкомата. Оттуда доносились лишь одиночные выстрелы.

На улице, где жил Михаил Краснокутский, в то время было еще тихо. Проскакал конный наряд милиции. К нам во двор забежал соседский паренек и, задыхаясь от волнения, сказал, что наши войска перешли Буг, к городу приближаются советские танки. Мы поверили. Да и как было не поверить, если именно в это время над Брестом появились краснозвездные «ястребки» и стремительно атаковали строй летевших на восток «хейнкелей».

Завязалась воздушная схватка. Наши истребители сражались отважно. Оставляя черный шлейф дыма, рухнул на землю один, за ним другой фашистский стервятник. Все, кто вместе с нами наблюдал за этим боем, закричали «ура!».

Внезапно послышался рокот мотоциклов, затем — громкие выкрики на немецком языке, треск автоматных очередей. Нам ничего не оставалось, как прихватить радиоприемник и спуститься в подвал дома. Сидели молча. Да и что скажешь? В одно утро в нашей жизни все вдруг изменилось. Все, о чем думали, мечтали, чем жили еще вчера, отошло куда-то в прошлое, все заслонило зловещее слово «война».

Никто из нас и не предполагал тогда, что пройдет три очень долгих года, прежде чем на улицы Бреста, опаленного первыми залпами войны, вновь вступят советские войска.

Похожие записи:

Битва на Кондурче 18 июня 1391 года Балтика в конце 1941 года Чудовищная акция немцев в сентябре 1941 года Плачевное состояние люфтваффе уже к концу 1941 года Ак-Монайские позиции, Крым 1942 года История создания стихотворения Пушкина Зимнее утро и когда оно было написано Оборона города Рава-Русский в 1941 году Оборона Таллина 1941 год