Да это же те самые яростные драгуны Бородина, о которых упоминает поручик Михаил Лермонтов. Проходит, а вернее даже проскальзывает, целых семьдесят с лишним лет, и другой поручик — Александр Лермонтов (дальний родственник нашего известного Монго) прославляет уже иных драгун. Пишет, благо по горячим следам, о Балканской войне.
О драгунском Военного ордена полке. О яростных оскалах отступающих турок и черкесских пулях из лесных чащ. «При преследовании прапорщик Кусаков, заметив, что бегущие стараются сосредоточиться вокруг развевающегося зеленого знамени, направил в ту сторону свой взвод, наскочил на знаменосца, оказавшегося офицером, грудью лошади свалил его с коня и первый нанес ему сабельный удар; рядовые его взвода, Семенов и Перерва, дорубив черкеса, завладели знаменем. Священное знамя, расписанное изречениями из Корана, осталось в наших руках. Другой черкес, несший белое знамя, отбивался не оружием, а самим знаменем от преследовавших его драгун: как только налетал на него драгун, он не допускал к себе преследовавшего взмахами знамени в глаза лошади».
Какова же, однако, дорога драгун?
Она дальняя и очень давняя. Что называется, родоначальники драгун — димахосы Александра Македонского. Но кто же они, эти самые димахосы? Разновидность кавалерии? Нет. Не совсем так. Это пехота, посаженная на лошадей. Своего рода «моторизованная» пехота. Поспешная. Скорая на подъем… в кавалерийское седло. И таким вот способом моментально достигает передовых линий. А дальше? Дальше спешивается и спешит в атаку пешком.
В Европе вспоминают о «моторизованной» пехоте уже много веков спустя. Драгуны приходятся по сердцу Бриссаку — напористому французскому маршалу. Это он в самой середине XVI века подсаживает пехоту на кавалерийские седла.
И притом действует достаточно разборчиво. Выбирает наиболее сильных, смелых и инициативных солдат.
Итак, спешит пехота. Спешит конница. Спешат, торопятся мысли военных инженеров. Огнестрельное оружие? Ну что ж, как нельзя кстати. И особенно для драгун. Конные стрелки заполняют пол-Европы. Размышляет о драгунах и воинственный король Густав-Адольф. В военных реляциях он уверенно выводит новое слово — «драгуны» с определением «кавалерия». Зачем же спешиваться, говорит он, когда можно, кажется, стрелять и прямо с седла. Ему не возражают французы, немцы, австрийцы и англичане. Они торопливо усаживают пехоту в седла. Эскадрон, кавалерийский полк, дивизию. Аппетит растет. Через триста лет уже треть всей конницы этих стран становится драгунской. Исключение составляет одна лишь Италия. Там драгун никогда не было, нет и теперь уж, возможно, не будет.
А как обстоят дела с драгунами у нас, в России? Здесь они появляются очень давно, при Михаиле Федоровиче. Однако не обходится и без курьезов. Русский драгунский полк формируется из шведов, голландцев и англичан. Полк этот, правда, заслуживает чисто русскую благодарность. Солдаты иноземного строя воюют под Смоленском. Воюют успешно. А вот когда возвращаются в свой новый дом, перессориваются вдрызг. И даже покидают русскую службу.
Россия веком позже
В столь популярные драгуны по-прежнему приглашают иностранцев. Но только в качестве… командиров. Солдат набирают из россиян. Публика в «конной пехоте» довольно разношерстная. Здесь мелкопоместные и беспоместные дворяне, боярские дети, «охочие вольные люди» и даже «новокрещенные татары».
Интересно, что этим новокрещенным татарам приходится воевать против своих же бывших соплеменников. Еще пока южные окраины украинских степей в «поле зрения» татарских набегов. Еще сверкают шпаги, копья и топоры, отливают холодной синевой стволы мушкетов в молодых драгунских полках тысячного пограничного воинства.
Проходит еще десяток лет, и во всей России насчитывается уже одиннадцать тысяч драгун. Дрожит, содрогается земля под драгунами. Поют трубы ратного строя. Ухают кожи крашеных вызолоченных барабанов, что покачиваются на широкой тесьме через плечи драгун.
Но вот раздается грохот страшной силы. Звук на высоких нотах растет, заполняет всю округу. Украинская степь оглашается продолжительным непонятным гудом. Нет, это, кажется, не колокол, но тогда что же? Вслед за первыми отрядами драгун появляется какое-то странное шествие. На четырех лошадях плывет над землей деревянный щит. На нем возвышается огромных размеров медный барабан. Так называемый набат. Ничто не может спорить с набатом. Видно, потому и помалкивают трубы ратного строя. Вьются, похлопывают на ветру четырехугольные «завесы» из тафты, камки и парчи, струится золото и серебро бахромы, раскачиваются на трубах шнуры с тугими золотыми и серебряными кистями. Мерно полощутся квадраты полковых и сотенных знамен. Многоцветье дополняют расписанные цветами древки.
Поблескивают, лоснятся деревянные стройные узорные приклады пищалей, карабинов и пистолей. Здесь оттенки березового, яблоневого, орехового и даже сандалового дерева. Приклады и ручки украшены, кроме того, и металлической изысканной оправой.
Спешат драгуны к времени Петра
Однако на их пути и годы забвения, правда, краткого. Оказывается, в «росписи» войск за 1681 год об удальцах- драгунах совсем не упоминается. Но легкие ботфорты Петра уже спешат, торопятся к драгунам. В новой регулярной армии необходимо «реставрировать» драгунские полки. И первый год XVIII века оставляет в памяти петровских сотоварищей два полка: Гулица (Московский) и Шневенца (Киевский). Петербургского пока нет, коль нет еще Петербурга.
Однако нас бьют под Нарвой. Необходимо становиться бойчее. Персты Петра начинают подсчитывать новобранцев. Сразу целых двенадцать драгунских полков. И вот в совсем еще юном Петербурге тоже появляется драгунский полк. Его молодой командир — потомственный, на протяжении нескольких поколений, военный — Полуэктов. Кстати, потомок полкового командира Сухотина, молодой поручик, через двести лет будет принимать самое непосредственное участие в убийстве Григория Распутина.
Драгуны уже переходят на галоп. Спешат на военные учения Невский, Ингерманландский, Устюжский, Рязанский, Луцкий, Вологодский, Нарвский, Тобольский и другие полки. Всего их сформировано за десятилетие. И даже один еще эскадрон. Так называемый «Шквадрон князя Меншикова». Интересны их названия. Сначала — по именам командиров, а позже — по городам.
Как же одеваются петровские драгуны? А ничего особенного. Когда драгун спешивается, его можно перепутать с пехотинцем — обмундирование одинаковое. Единственное, пожалуй, отличие — это большие тупоносые сапоги, называемыми клапанами или раструбами. И железные незатейливые шпоры. А вот оружие… Здесь можно увидеть все. В одном и том же полку вы встретите и сабли, и шпаги, и палаши. Здесь же посматривают на вас недреманным оком фузеи, карабины и всех видов пистолеты. Но мускулистые кони рассчитаны не только на эту поклажу. Каждая драгунская рота везет с собой 80 топоров, 10 лопат и кирок.
Летят, как из-под копыт коня, годы
Воротники и обшлага мундиров меняют свой цвет на красный. Меняется шеф — Анна Иоанновна. Меняется даже название драгун. Теперь это (по представлению Миниха) кирасиры.
При дочери Петра Елизавете драгуны в фаворе вновь. Весело раскатывается дробь барабанов. Они яркие, из «медной латуни», с красивым полковым гербом. С обручами, окрашенными синими и красными косыми полосками. Звенят желтые трубы и красные литавры.
Приближается, заполняя всю мостовую, полк драгун. Надвигается на праздную толпу строй васильковых драгун. Медь пуговиц поблескивает, перекликаясь с цветным погоном или эполетом на левом плече. Изредка при резких порывах ветра вдруг отворачиваются полы кафтана. Красный подбой на секунду обагряет стройные фигуры кавалеристов. Их строгие усатые лица неприступны. Смуглость оттенена напудренными волосами, убранными в косу, и шляпой с железной тульей. Силуэт шляпы подхватывается желтым галуном. По сторонам поигрывают маленькие синие кисточки.
Спокойно на луках седел лежат крепкие драгунские руки в замшевых перчатках. Ноги накрепко затянуты в лосиные штаны. Впереди над конной кавалькадой выплывает яркая красная попона с золотым шитьем, а высоко над ней синяя фигура офицера с розовым, пышущим здоровьем лицом и яркими витыми эполетами на крутых плечах.
Окраска самих погонов и эполет была разной. Не успел еще примелькаться васильковый драгунский кафтан, как вновь перемена. Драгуны прямо-таки «зеленеют» на глазах. Красный подбой, правда, остается. Штаны и камзол шьют из палевого сукна, а плечи накрывают белой епанчой вместо синей с красным подбоем. Заменены даже седла. Вместо немецких теперь венгерские, а точнее, гусарские. Под драгуна ми появляются ярко-красные вальтрапы с желтыми вензелями в лаврах. Эти удивительной красоты вальтрапы помещаются уже не под, а сверху седла. Декоративное убранство драгун на том не кончается. В последней четверти XVIII века им назначаются гербы.
К перемене формы прикладывает свою руку и Потемкин
И теперь драгуны красуются в желтых гарусных аксельбантах на правом плече. Тех самых хорошо известных аксельбантах, что появились еще во времена испанского герцога Альбы. Нити аксельбанта скромно вытягиваются вдоль плеча и кокетливо свисают над рукавом петлями и медным наконечником — карандашом. «Струю» витого аксельбанта как бы дополняет, подхватывает эгишкетный шнурок палаша. Нет, уже не шпаги, а стремительного острого языка палаша. Шалости Потемкина, игра в «форму» не так уж, видно, и плохи. Тем более что все это не во вред вооружению. По-прежнему молчаливо покачиваются у правого бедра драгуна внимательные, настороженные фузеи. Матово поблескивают в кобурах у луки седел деревянные ручки пистолетов. И все это стреляющее, колющее оправлено в строгую «раму» — вальтрап. Он красив. Тому и служит. Правда, у нас в России эти «картинные рамы» по-прежнему зовут чепраками. А порой даже и совсем по-старорусски — чандарями.
Драгунские чандари порой разрисованы настолько занятно, что их орнамент видно издалека. Украшены вензелями, золотым шитьем, галуна ми и бахромой по краю. Отмечены красно-белой лентой — рябят в глазах, как верстовые столбы.
Привет знатокам истории! )) В статье о драгунах два фото: на первом изображены кирасиры, причем французские;
на втором – гусары и уланы! А где же драгуны!? Не морочьте головы людям!
Вариация на тему: Ежик в тумане. Напыщенная ложь с пафосом. Бред сивого мерина. Какие драгуны в русской армии, сплошь иностранцы, подражательство, так и не ставшее реальностью. Воевали в основном палашами, которые проиграли пистолетам, тяжелые и длинные палаши оказались ненужными. Петушиная окраска, звонкие шпоры, показная отвага, как и гусары, уланы и прочие все это ушло в небытие в Великой Тартарии в Сибири в боях с аборигенами, не имело ровно никакого значения как они выглядят. Главное к морозам все эти драгуны и гусары не были готовы. Луки поставили их на место.