Лебенсборн развивал официально свою деятельность как зарегистрированное объединение. Была ли это благотворительная организация, как хотят ее сподвижники, или продукт национал-социализма в системе организации СС, выполнявший на деле преступную расистскую идеологию во имя сугубо политических целей, как считают другие?
Большинству публикаций явно тенденциозного характера или фальсифицирующим правду благоприятствовал тот факт, что документы правления Лебенсборна были уничтожены сразу же после окончания войны при подозрительных обстоятельствах, оставив в тайне многие области деятельности этой организации. Неожиданный приговор одного из нюрнбергских процессов вызвал неразбериху во взглядах, создавая превосходную почву для беспримерных нападок сторонников Лебенсборна.
Уже с самого начала существования вокруг этой организации создалась необычная атмосфера. Моральная оценка деятельности этого объединения всегда вызывала противоречивые мнения еще и потому, что Лебенсборн провозглашал лозунг о потомстве вне брака, лишь бы оно было «расово хорошим». Частные требования, связанные с этой проблемой, гарантировали положения устава.
Действительные цели и практика Лебенсборна были глубоко засекречены, и по этим причинам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер наделил это объединение» такими полномочиями, как бюро записи актов гражданского состояния и бюро прописки, правом принятия под официальную опеку.
Во время войны Лебенсборн действовал в оккупированных странах: в Австрии, Норвегии, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурге, Югославии, Польше. Вывозил детей из Чехословакии, Румынии и Советского Союза. Среди большинства гитлеровских организаций, занимавшихся хищением детей, Лебенсборн выделялся тем, что похищал самых маленьких, как правило, в возрасте до 6 лет.
Наделение Лебенсборна прерогативами государственной власти определялось той ролью, какую в гитлеровской системе играла организация СС, руководствовавшаяся своими законами и нормами поведения. Поэтому Лебенсборн играл двоякую роль: обычного объединения, основанного на нормах гражданского права, и одного из отделов внутри организационной системы «государства СС».
В программном документе доктора Грегора Эбнера, одного из руководителей Лебенсборна, есть объяснение, касающееся целесообразности создания во всех учреждениях собственных бюро записи актов гражданского состояния и бюро прописки, чтобы не только «облегчить про писку», но и обеспечить сохранение в «полной секретности» рождение ребенка вне брака. Эти объяснения расходятся с правдой, так как доказано, что Лебенсборн брал под свою «опеку» значительный процент замужних женщин. Истинная цель была завуалирована, что подтверждают некоторые документы. С одной стороны, речь шла о том, чтобы поощрить и облегчить принятие решения о рождении ребенка для «выполнения национального долга», с другой — об уничтожении следов похищенных детей.
Министерство внутренних дел рейха в секретном приказе от 10 декабря 1942 года предписывало создать для детдома в Калише отдельное бюро прописки. Этот документ более подробно развил гаулейтер Артур Грейзер в секретном распоряжении от 23 декабря 1942 года, направленном президенту Лодзи. В распоряжении подчеркивалось, что Лебенсборн проводит германизацию польских детей по поручению рейхсфюрера СС и начальника немецкой полиции. Грейзер использовал здесь формулировку «бывших польских детей». Ведение дел в бюро прописки было деверено директору калишского детдома, ему была вручена круглая гербовая печать.
Бюро прописки занималось лишь польскими детьми, так как было решено, что персонал и другие лица должны прописываться в обычном бюро прописки в Калише. Однако оговаривалось, что бюро не имеет права выдавать справки о месте жительства, как это предполагали действовавшие по этому вопросу правила, что гарантировало сохранение всего дела в тайне.
Детдом в Калише не имел до того времени отдельного бюро записи актов гражданского состояния, так как был пересыльным учреждением, отданным лишь в распоряжение Лебенсборна. Другие же учреждения имели такие бюро, а в главном правлении, находившемся в Мюнхене, имелось главное бюро записи актов гражданского состояния Лебенсборна и общая картотека. Это бюро выдавало фальшивые метрики на формулярах бюро записи актов гражданского состояния по образцу «А 51» с гербовой печатью.
Чтобы облегчить Лебенсборну составление официальных актов гражданского состояния детей, вывезенных из других стран, власти третьего рейха использовали поразительные с юридической точки зрения .методы. Гак, например, начальник юридического отдела Лебенсборна доктор Гюнтер Теш согласовал в телефонном разговоре со старшим советником Экельбергом из Министерства внутренних дел всю процедуру и составил служебные записки, ставшие «юридической основой» для дальнейших действий. Конкретно было согласовано, что бюро записи актов гражданского состояния Лебенсборна в Мюнхене примет до делу вывезенных детей полномочия от бюро записи актов гражданского состояния 1 в Берлине в рамках так называемого гражданского состояния заграницией в соответствии с положениями § 41 закона об актах гражданского состояния. Руководитель Лебенсборна Макс Сольманн был уполномочен выдавать необходимые распоряжения в этой области от имени министра внутренних дел рейха.
Таким образом, он получил полномочия устанавливать предположительное место и год рождения детей, а также давать им немецкие фамилии и имена, согласно § 25 указанного выше закона. Местом рождения надо было называть из-за отсутствия других данных город Познань. Основой в определении возраста должно было являться заключение начальника медицинского отдела Лебенсборна доктора Грегора Эбнера. Новые же фамилии приемных родителей дети должны были получать сразу в тех случаях, когда речь шла о малолетних.
Поскольку у Лебенсборна не было никаких расходов, связанных с содержанием и помощью детям, переданным в приемные семьи, то появлялась необходимость формально подтвердить документами обстоятельства, являвшиеся основой для выдачи продуктовых карточек, оказания помощи и т.п. Такие полномочия, точнее неизвестно, в какой форме, были предоставлены Лебенсборну. В свидетельствах, которые выдавало главное правление в Мюнхене, указывалось, что соответствующая семья имеет ребенка немецкого происхождения, который по рекомендации рейхсфюрера СС должен быть воспитан в немецкой семье.
На содержание ребенка никто не выделяет средств, а он сам не имеет ни имущества, ни доходов. Ввиду юридических последствий таких свидетельств, они должны были иметь четко выраженный официальный характер. Президент полиции соответствующего города заверял свидетельство и ставил на нем официальную гербовую печать.
Некоторое количество таких свидетельств сохранилось лишь благо-даря тому, что они находились у приемных родителей, которые после войны должны были объяснить пребывание у них ребенка другой национальности.
Передавая ребенка приемным родителям отдел воспитания и посредничества Лебенсборна, как правило, письменно, спрашивал приемных родителей, какую фамилию указать в метрике; то есть — настоящую (впрочем, уже измененную на немецкую) или фамилию приемных родителей.
Лебенсборн занимался также общественной опекой, согласно уставу, который ссылался на положение § 47 закона рейха об общественной опеке над молодежью. Здесь также проявлялся дискриминационный характер устава, который предусматривал, что Лебенсборн принимает опеку в каждом случае по своему усмотрению. Она была ограничена, естественно, только детьми «расово и физически полноценными». У других не было шансов пользоваться помощью этой организации.
Продолжали действовать положения об опеке над несовершеннолетними, содержавшиеся в немецком гражданском кодексе (§§ 1773-1895) а установление опеки и наблюдение за ее выполнением входили в обязанность суда. По отношению к (внебрачным детям официальным опекуном в соответствии с законом становилось Управление по делам молодежи.
Зато Лебенсборн не был стеснен никакими предписаниями и не зависел от судебных органов. Только официальное усыновление или удочерение ребенка, которое требовало решения суда, вынуждало Лебенсборн сотрудничать с аппаратом юстиции. В этих случаях ни один суд не рассматривал детали, связанные с происхождением и прошлым ребенка. Информация, которую сообщал Лебенсборн, имела полную доказательную силу, а усыновление или удочерение становилось простой формальностью.
Не придавалось значение тому, что все действия, связанные с усыновлением или удочерением детей-иностранцев, противоречили решениям Гаагской конвенции от 12 июня 1902 года, которую немцы опубликовали в законодательном вестнике.
Прерогативы государственной власти, которыми был наделен Лебенсборн, являются примером вырождения юридической системы третьего рейха и проливают новый свет на явление, так подробно рассмотренное в суде над нацистскими судьями в Нюрнберге.
