Множились ряды партизан. Прошли считанные дни, а отряд «Журналист» вырос почти наполовину. Значит, удвоился и его боевой счет в борьбе с фашистами. Александр Кирикэ прокладывал неуловимую тропку к партизанам. Его дом на опушке леса превратился в своего рода промежуточную базу между селом и партизанами. Именно через эту хату местные жители находили путь в отряд. Командир отряда постоянно советовался со стариком.
Дед Александр привел в отряд и своего старшего сына Георгия. Это был смелый, решительный девятнадцатилетний парень с нежной душой. Он вышел из чащи с охапкой хвороста. Бросил его у костра, над которым в ведре кипела похлебка, вынул из-за пазухи букетик подснежников и преподнес Клаве Крикуненко. Тронутая таким вниманием, девушка смутилась и, подбирая молдавские слова сказала:
— Фармосе! Форте фармосе! (Красивые! Очень красивые!)
Далеко за полночь, когда все партизаны, кроме дозорных, отдыхали, радистка и командир отряда вышли на связь с Большой землей. «Местные жители оказывают нам всякую поддержку. Нужны оружие, мины», — сообщили они в штаб партизанского движения.
На следующую ночь над лесом уже кружил самолет. Ефим Исайкин и Георгий Кирикэ выбежали на поляну и подожгли заранее приготовленные кучи хвороста. Вскоре в кусты попадали сброшенные на парашютах мешки.
Наутро командир вручил каждому пришедшему в отряд сесенцу новенький автомат. Теперь это были уже бойцы, готовые с оружием в руках сражаться с оккупантами.
Но дать в руки оружие еще мало. Надо было научить людей пользоваться им, уметь закладывать мины, постигать тактику партизанской борьбы, разведывательных действий. И многое другое нужно знать и уметь партизану.
Лагерь, где базировался «Журналист», на время стал своего рода школой, где сесенцы проходили «партизанскую науку». Что же касается «практики», где бы эти знания проверялись, то ее в жизни к боевых буднях «Журналиста» было предостаточно. Редкий день проходил без стычек и боев с жандармами, полицейскими, солдатами.
Оккупанты беспощадно грабили сесенцев, отбирали последнее, что еще удавалось припрятать после очередных поборов. Многие семьи бедствовали, зато вольготно жили шеф жандармов, примарь, боярин.
— Кому, как не нам, помочь жителям, — обратился командир отряда к партизанам.
Снарядили группу бойцов, в основном из сесенцев. Они незаметно проникли в село, через своих людей оповестили жителей, чтобы те шли к усадьбе боярина Руссо, расположенной близко к лесной опушке. Люди столпились у амбаров, складов, у загонов для скота. Комиссар отряда Ефим Исайкин сказал, что боярское богатство накоплено ценой их пота и крови: «Берите, это все ваше, а мы, если понадобится, защитим вас». Тут же находилось несколько партизан и вооруженные сельские парни Георгий Кирикэ, Александр Буду и Михаил Василияну.
После того как последние подводы, груженные всяким добром, и сами жители села покинули боярскую усадьбу, со стороны реки Кулы появился немецкий солдат на лошади, он направлялся прямо к усадьбе. Партизаны притаились в засаде. Ничего не подозревая, всадник въехал в ворота, но тут же попал в руки партизан, его быстро связали и заперли в погребе. Вслед за всадником тянулся по долине военный обоз. Солдат был послан на разведку. Появление фашистов было для партизан внезапным. Комиссар Ефим Исайкин решил принять бой.
Как только вражеская колонна приблизилась к усадьбе, завязалась жестокая схватка, временами переходившая в рукопашную. Горстка партизан мужественно сражалась, уже не один десяток фашистов был скошен автоматными очередями. Но враг наседал, пытаясь окружить храбрецов, отрезать их от леса. У Ефима кончились патроны, он взялся за гранаты, но иссякла и «карманная артиллерия». А тут еще вражеская пуля задела руку. Олег Ненахов наскоро перевязал ему рану. Бой то затихал, то с новой силой разгорался. Силы были неравны. Вот фашистский офицер неожиданно выскочил из укрытия и бросился к боярскому дому. Ефим хорошо видел перекошенное злобой лицо фашиста, прицелился и выстрелил, тот упал навзничь. Оставшись без патронов и решив, что враг убит, комиссар бросился к нему, чтобы взять пистолет. Но фашист был еще жив и успел выстрелить в упор…
Партизаны вернулись на базу с одним пленным, с подводой трофейного оружия. Но настроение у всех было подавленное — погиб комиссар.
Тело Ефима аккуратно завернули в парашютное полотно и с почестями похоронили у Чофульского колодца. Партизаны стояли у могилы погибшего товарища в глубоком молчании, склонив головы. Никто не плакал. Только лица их были суровы, они поклялись: фашисты дорого заплатят за смерть комиссара. Могильный холмик тщательно разровняли, присыпали сухими листьями, чтобы враг не обнаружил место захоронения партизана. Федора Исайкина после гибели брата назначили комиссаром отряда.
