Перестрелка вслепую

Перестрелка вслепую

Дневка в лесу прошла спокойно, но целый день над лесом кружили самолеты, и далеко, над Таллином, все так же густо висели над землей аэростаты врага.

Мы утоляли голод и жажду черникой и голубикой. Кое-кто ухитрялся на сухих веточках елей, не дававших дыма, поджарить белые грибы, даже без соли грибы были очень вкусные.

Когда наступили сумерки, аэростаты наблюдения опустились на землю и назойливые самолеты-разведчики улетели на свои аэродромы, мы стали готовиться к следующему переходу.

Командир сверил маршрут по карте и дал команду двигаться. Надвигавшаяся темнота, мелкие сосенки, ольха и березки служили для нас хорошей маскировкой.

Но вдруг в хвосте колонны раздался взрыв гранаты, за ним последовала длинная автоматная очередь. Пули просвистели где-то вверху, над нашими головами. Батальон дрогнул, и вдруг все побежали, хотя было не понять, кто и откуда стреляет.

И тут мы услышали властный голос комиссара: «Стой! Кругом! Ложись!». Батальон остановился, повернулся кругом и залег.

Мы поползли, и вдруг на нашем пути каким-то чудом оказался осушительный канал на болоте — готовый окоп. Здесь все мы укрылись от свистевших над нашими головами пуль и открыли ответный огонь из ручных пулеметов и винтовок.

Бой внезапно прекратился: мы услышали, как кто-то по-русски крикнул, чтобы мы не стреляли. Воцарилась тишина. Выяснилось, что это был отряд моряков, человек двести, возглавляемый капитаном III-го ранга. Они вышли из Беккеровской гавани вслед за нами, но на юг свернули несколько раньше. Эта поспешность стоила им нескольких десятков человек не считая тех, кто был убит или ранен в перестрелке с нами.

Уже тогда мы сразу предположили, что этот инцидент был спровоцирован предательской рукой. Их командир сказал нам, что они приняли нас за немцев, но кто открыл огонь из автомата и бросил гранату, выяснить не удалось. Однако на третий день нашего пути мы убедились, что страшная перестрелка была делом рук фашистского лазутчика.

Голод был нашим вторым врагом. Желудки требовали еды, черника и грибы заменить ее не могли, они только больше возбуждали аппетит.

Наш комиссар на предложение зайти на хутор и взять пищу категорически возражал. «Мы воины Красной Армии, а не мародеры», — повторял он каждый раз. Но однажды после длительного совещания с командирами и политработниками решено было зайти на первый же хутор и купить там хлеба, мяса, овощей.

Хутор, куда мы зашли, оказался бедным. Хозяин, худой, высокий, еще не старый крестьянин, в заплатанной одежде со слезами на глазах рассказал нам, что вчера здесь вместе с немцами появился бывший хозяин хутора. Земля, которую крестьянин получил в 1940 году, когда восстановили Советскую власть, снова принадлежит бывшему хозяину, а он будет таким же батраком, как и прежде. Немецкие солдаты подстрелили несколько кур, напились сырых яиц и пообещали снова заглянуть к нему за яйцами и курами.

Мы купили овцу и несколько буханок совсем черствого черного хлеба. От запаха хлеба щекотало в носу. Крестьянин взял деньги и с каким-то сожалением посмотрел на них. Будь это довоенное время, на них можно было бы купить, наверное, корову, но не теперь.

Видя выражение его лица, понимая, о чем он думает, комиссар, положив ему руку на плечо, уверенно сказал, что мы скоро немцев прогоним и все будет хорошо. Мы тепло попрощались с хозяином.

Оцените статью
Исторический документ
Добавить комментарий