Он был призван в армию в июле 1941 года. Призван вместе с грузовиком «ЗИС-5 », на котором работал в колхозе Тимского района Курской области. Его зачислили в автомобильный батальон и сразу на фронт — доставлять снаряды на огневые позиции. И в первые же дни чуть не расстался со своим грузовиком. По неопытности поставил грузовик неподалеку от дороги.
Налетел «мессершмит», застрочил из пулемета. В кузове появилось пламя. Гривцов увидел, что его машина горит, бросился бежать, испугавшись, что взорвутся топливные баки и снаряды. Благо сюда подоспел политрук роты, быстро достал огнетушитель и направил струю пены на пламя. Работая умело и сноровисто, он быстро погасил огонь.
— Теперь будете маскировать свою машину?
— Буду, товарищ политрук.
Так Гривцову стало ясно: без маскировки на войне ни шагу.
В другой раз, это было под вечер, вез он снаряды на передовую и, как на грех, с дороги сбился. Ну, подумал, не дотянуть до своих: горючего мало осталось. Свернул в кусты, остановил машину, прикрыл ее ветками. Стал разбираться, куда его нелегкая занесла. Лес как будто бы тот. Однако кругом ни души. Стоит и размышляет. Кругом канонада артиллерийская гремит. Слушает, а сам думает, как довести снаряды, где достать бензин.
«Артиллеристам снаряды нужны до зарезу, а я тут в трех соснах заблудился ». Послышался шум машины, мотор которой работал с перебоями. «Ну, порядок, — подумал Гривцов, — сейчас заправлюсь». Только так подумал, как увидел фашистскую машину. Проскочила она метров 50 и остановилась. Похоже, заблудилась.
Так и есть, заблудилась. Из кабины выпрыгнули два немца, что-то пробормотав шоферу, ушли в лес. А шофер принялся в моторе ковыряться. Гривцов решил ему «помочь». Взял шкворень, тихо подобрался к фашисту, а тот ноль внимания — копается в моторе и про себя что-то бормочет, не клеится, наверное, у него дело. Стукнул фашиста по голове и, не теряя ни минуты, быстро перетащил с немецкой машины канистры с бензином, заправился и ходу, прихватив в кабину пришибленного шофера.
Прибыл в часть, собрался докладывать командиру, но тот и слушать не стал, накричал, грозил отдать под суд. Но самое интересное было впереди. Ремонтники открыли дверцу кабины, а там сидел связанный немецкий водитель, которого Гривцов слегка пришиб. Увидев немца, командир «остыл». Гривцова наградили за «языка» медалью «За отвагу».
Самой главной дорогой в Ленинград стала «Дорога жизни». С декабря 1941 года сновал по ней Гривцов. Сколько было этих рейсов! И каждый мог стать последним. Чтобы остаться живым, а значит, продлить жизнь тем, кто в Ленинграде ждал продовольствие, надо было быть асом.
И все же, именно на этой дороге пришлось ему расстаться со своим грузовиком. А было это так: на льду «ЗИС-5 » забуксовал. Потом послышался треск. Из трещин на лед хлынула вода. Старый друг «ЗИС-5 » последний раз чихнул и пошел ко дну. Гривцов с трудом выбрался из воды. Одежда быстро обледенела. Морозный ветер перехватывал дыхание. Еле добрался до берега. На базе отогрели и в тот же день дали другой грузовик.
На базе Гривцова встречал плакат: «Товарищ водитель! Если ты перевезешь 100 килограммов муки сверх нормы, то обеспечишь хлебными пайками тысячу ленинградцев».
— Ну хорошо, попрошу положить лишние четыре-пять мешков, — решил он. Подошел и удивился. В кузов его машины грузили какие-то ящики. Он стал возражать, ругаться, просить, чтобы разгрузили. Но командир успокоил:
— Мы тебе большое доверие оказываем, товарищ Гривцов, а ты… Скоро Новый год. Конфеты повезешь ленинградским детям.
Десятый километр, где большая полынья, миновал благополучно. Его думы прервал «мессер». Гривцов увеличил скорость, надеясь, что стервятник не станет преследовать: впереди стояла наша зенитная батарея, но фашист наседал, изрешетил кабину. Обожгло правое плечо, ударило по голове. Можно, конечно, было остановить машину. А конфеты? Как же детишки? Новый год? Нет, надо везти.
И так крутил баранку одной рукой, объезжая полыньи и воронки, довез драгоценный груз, а затем долго лечился в госпитале.
