Ян Райнберг, как всегда, был спокоен.
Короткая команда, и подполковник первым выскакивает из окопа. По отряду точно пробежал электрический ток, белые фигуры мгновенно бросаются во мрак.
Первый рубеж преодолен. Лес и кусты кончились. Начинается болотистое кочковатое поле. Повсюду видны следы недавнего боя. Все поле в воронках. Валяется покореженное оружие. Убитые. Все это едва различимо в ночной темени.
Вдруг воздух сотрясается воем. Кругом рвутся мины. Немцы изо всех сил стараются заткнуть брешь, пробитую в их обороне.
Лыжники на минуту залегают в воронках. Минная завеса становится все более плотной. Неужели противнику в самом деле удастся закрыть проход, проложенный нашими частями?
— Без лыж! Короткими перебежками! Вперед! — перекрывая гул разрывов, уверенно и спокойно командует подполковник. Командиры рот, взводов и отделений повторяют команду. Люди бросаются вперед, на миг они припадают к земле и снова бегут. Они знают, что в этом ураганном минометном огне может выручить только быстрота.
И они бегут, соревнуясь со смертью. Под ногами ничего не видно. Люди то и дело оступаются.
Кто-то падает и встает, а кто-то падает, чтобы уже никогда больше не подняться. Это первые потери отряда в бою за Монаково.
Люди не знают, сколько они пробежали, а только в темноте уже различимы очертания отдельных предметов. Значит, минометный огонь немного утих. Впереди тянется одна из отвоеванных во имя Родины линий окопов. Отряд врывается в окопы, и бойцы переводят дыхание после страшного бега.
— Ну что, пошли дальше? — чуть погодя спрашивает Троегубов подполковника, время дорого.
— Ничего, пускай ребята еще минуту передохнут, неизвестно что нас ждет впереди, — спокойно отвечает Райнберг.
Дальше какое-то время никаких препятствий не встречается. Идти стало легче, можно пользоваться лыжами. Наконец отряд оказался в своей стихии.
Люди довольны. И тяжелая ноша как бы полегчала. Но радость оказалась короткой.
Подполковник все время опасался дзотов противника, к которым лыжники стремительно приближались. По плану эти дзоты должны были быть подавлены заранее. Должны были.
Дзоты находились правее пробитого коридора. Опасения Яна Райнберга оправдались. Дзоты были подавлены только частично.
Как только скользящие тени показались в районе, простреливаемом из дзотов, с правого фланга на лыжников хлынули струи трассирующих пуль, поливавшие полосу глубиною в 300 метров.
Лыжники снова залегли. Ночной мрак постепенно рассеивался. Лишиться прикрытия ночи и подойти к Монаково на рассвете означало потерю внезапности, что в конце концов ставило под угрозу всю наступательную операцию в районе Насвы.
Лихорадочно работала мысль подполковника. И он нашел способ, как преодолеть трассирующий ливень.
Подполковник заметил, что трассирующие струи бьют приблизительно на высоте полуметра от земли. Образуется «мертвое пространство». Им и надо воспользоваться!
— Единственный верный путь — продвигаться ползком, — сказал Райнберг лежавшему рядом комсоргу Млокиту.
Последовал приказ, и лыжный отряд опять двинулся вперед. Легко сказать — двинулся. Это требовало от людей неимоверных усилий и энергии, а главное — времени. Белой лавиной отряд заскользил вперед, оставляя за собой на смерзшемся снегу глубокие борозды. Не хитрое дело ползти, когда у тебя одна-единственная винтовка, но теперь надо было тащить на себе и тяжелое оружие — станковые пулеметы, противотанковые ружья и, главное, много боеприпасов. Надо было вжиматься в землю. Только высунься из снега — и тебя ожидает смерть.
Ближе к земле! Ближе к земле!
Подполковник какое-то время остается на месте, пропуская мимо себя отряд. Он настороженно вслушивается в окружающие его шумы. Так внимательный мастер припадает ухом к тончайшему механизму. Слышны лишь поскрипывание снега и тяжелое дыхание людей… Яростное дыхание…
Наконец зона обстрела остается позади. Преодолено еще одно препятствие. Но все-таки оно потребовало времени.
