Не сломить Советских артиллеристов

Июньским утром сорок первого года полевой дорогой почти бесшумно мчались две «эмкю». Меж высоких стен ржи их совсем не было видно, только крыши плыли, словно перевернутые челны.

Дорога вывела к леску на взгорье. Отсюда виднелась речка среди густого разнотравья, а за ней, справа, в садах, прятались дома, крытые железом.

Машины остановились. Ив них вышли двое военных со шпалами на петлицах, огляделись. За ними последовали шоферы, тоже в гимнастерках, только на петлицах не шпалы, а треугольники. В безоблачной голубизне неба пели жаворонки, пахли свежестью пола наливающихся хлебов и цветущей гречихи. Здесь были мир и покой, которых как будто искали эти военные люди и теперь решили насладиться ими сполна. Сняв фуражки, расстегнув гимнастерки, они какое-то мгновение шли молча.

Начальник артиллерии 7-го механизированного корпуса Василий Иванович вместе с начальником оперативного отдела штаба артиллерии майором Сазоновым уже неделю приезжали на рекогносцировку в подмосковные районы.

— Какое богатство. Вы посмотрите только! — восторженно произнес Сазонов, обращая внимание Казакова на поля.

— Ты о чем это, Николай Петрович?

— О хлебах колхозных, — ответил майор.

Хотя в Европе уже давно рвались бомбы и снаряды и фашистские орды топтали кованым сапогом хлеба, Казаков и Сазонов даже и в мыслях не держали, что сюда, в Подмосковье, может когда-нибудь прийти враг и будет мять гусеницами танков эту высокую рожь.

А на второй же день все перевернулось вверх дном. Радио принесло тревожную весть: фашистская Германия напала на СССР.

В полдень 1 июля сорок первого года майор Сазонов уже шагал по берегу Березины в районе белорусского города Борисова и проверял надежность артиллерийских позиций Московской мотострелковой дивизии, которая входила в состав 7-го механизированного корпуса, прибывшего из Подмосковья.

Назавтра закипел яростный бой. На нашу пехоту и артиллерию обрушились снаряды и мины. В воздухе появились большие группы гитлеровских бомбардировщиков. Дым закрыл землю. В этот же момент в атаку двинулись фашистские танки. Но не дрогнули наши пушкари. Подбит один танк, два, три. На смену подбитым к мосту спешили другие танки. Много их было тогда у фашистов! Казалось, что они вот-вот прорвутся на наши позиции, сомнут орудия и устремятся дальше.

Но не так просто сломить советских артиллеристов!

— Молодцы, артиллеристы!

И тут же добавил:

— Достойных представьте к награждению. Действуйте так и впредь!

Наши потери тоже были немалые. Много раз приходилось вести огонь из подбитых и поврежденных орудий, а пехоте жечь вражеские танки гранатами и бутылками с горючей смесью. В тяжелых боях под Москвой, часто оказываясь в окружении, мы всегда разрывали вражеское кольцо артиллерийским огнем и, нанося удары врагу с тыла, уничтожали его живую силу и технику.

А потом настал час расплаты, когда фашисты были разбиты и отброшены от Москвы. И опять главной ударной силой советских войск в этой грандиозной битве была артиллерия.

Потом, в 1942-м и начале 1943 года произошла великая битва на Волге. Полковник Н. П. Сазонов, уже будучи работником штаба артиллерии Донского фронта, активно участвовал в планировании артиллерийского наступления на заключительном этапе Сталинградского сражения.

Перед последним штурмом пришел приказ произвести 15-минутный огневой налет. Это был артиллерийский удар небывалой силы: 338 орудий и минометов на один километр фронта!

Такова была плотность огневых средств артиллерии на участке 27-й гвардейской дивизии, действовавшей на главном направлении.

Враг не выдержал огненной бури, пронесшейся над его окопами. Как только закончился огневой налет, вереницы пленных с поднятыми вверх руками нескончаемым потоком побрели в пашу сторону. «Целые батальоны опускались па колени и молились богу, прося о спасении от огня русской артиллерии»,- говорили пленные.

Живущий в Ленинграде полковник в отставке А. В. Усов, который командовал артиллерийской частью, действовавшей на одном участке фронта с бригадой Сазонова, рассказывал:

— Полковник Сазонов был храбрым человеком. И хотя редко, но и на фронте бывали чудеса, заставляющие много лет спустя вспоминать моменты, которые становятся легендой. Вот мне и вспомнился случай, когда Николай Петрович чудом уцелел. Было это в декабре 1943 года в районе города Жлобина. Стояли такие морозы, что землю не брал ни лом, ни кирка, а позиции для орудий надо было оборудовать.

Ранним утром мы с Николаем Петровичем поехали на свои НП, находившиеся почти рядом. Стояла тишина, хотя фронтовая полоса ложилась под колеса «виллисов». Не доезжая до наблюдательных пунктов, мы вышли из машин и пошли пешком. Пожав друг другу руки, разошлись.

Но и ста шагов не сделали, как тяжелый вражеский снаряд грохнул под ноги Сазонову. Однако взрыва не последовало. Ударившись о мерзлый наст, снаряд рикошетом отлетел метров на сто от Николая Петровича, осыпав его десятками комьев мерзлой земли. Но и они буквально иссекли шинель и изуродовали лицо Николая Петровича. Пришлось ему лечиться в госпитале.

И даже не четыре шага было до смерти, как поется в песне, а всего один шаг.

После освобождения Белоруссии гвардейцы шли к Одеру. Предстояло форсировать эту водную преграду. А там уже не так далеко и Берлин.