Встретив решительное сопротивление на белорусской земле, оккупанты стали всячески «обрабатывать» население. Была создана так называемая «Белорусская народная самопомощь. Ставя во главе своих людей, рассчитывали вовлечь население под свое влияния. Но надежды гитлеровцев и их холуев не оправдались. Белорусы отвергли «самопомощь».
Тогда оккупанты учредили «Белорусскую раду доверия» и объявили ее постоянно действующим совещательным органом при генеральном комиссариате. Так они пытались создать видимость, будто «представители народа» участвуют в управлении. Этими «представителями» были буржуазные националисты Ивановский, Соболевский, Ганько и иже с ними. Оккупанты и не собирались давать этой «раде» какую бы то ни было самостоятельность, а тем более делить с нею власть.
Версия о так называемой «самостоятельности» белорусского народа усиленно распространялась аппаратом геббельсовской пропаганды. Пропагандистские службы, и прежде всего их газеты, открыли шлюзы перед мутными потоками национализма, безудержной клеветы на Коммунистическую партию, на Советскую власть, которые якобы лишили самостоятельности белорусский народ, и вот теперь немцы «восстанавливают историческую справедливость». Было очевидно, что широковещательные заявления о предоставлении белорусам «самостоятельности» нужны гитлеровцам для того, чтобы ослабить все более нарастающее противоборства населения фашистским ставленникам, отвлечь его от партизанской борьбы.
Вскоре барановичский гебитскомиссар Вернер объявил о «тотальной мобилизации». В изданном по этому поводу приказе говорилось, что мобилизации подлежат мужчины в возрасте от 15 до 65 лет и женщины от 15 до 45 лет. Однако, не полагаясь на одни лишь насильственные меры, Вернер обещал добровольно вступившим в такие формирования «надел земли в вечное пользование» и «освобождение от всех налогов».
Вот что писал, например, крестьянин Иосиф X.: «Вместе со многими своими односельчанами я попал в лагерь, который находится в городе Пархим (170 км за Берлином). Люди в этом лагере, как и в остальных, гибнут как мухи. Одежды в лагере не выдают. Если кто оборвется — ходит полуголый. Кормят баландой. На день дают по 300 граммов хлеба, который приготовляется пополам с древесными опилками. Приобрести одежду даже за деньги нельзя. Ее вообще нет в Германии. Правда, кое-где можно купить «праздничные» ботинки на деревянной подошве.
Несчастен тот человек, который попадет в гитлеровский «рай». Не поддавайтесь на провокации гитлеровцев, не верьте их обещаниям. Уходите в леса, к партизанам. Лучше погибнуть на своей родной земле в открытой борьбе с фашистскими оккупантами, чем жить в рабовладельческой Германии».
Там, где гитлеровцы пытались проводить мобилизацию силой, на помощь населению, как правило, приходили партизаны. Приведу такой пример.
Под предлогом перерегистрации населения оккупационные власти специальными повестками пригласили в Село Турец мужчин из окружающих деревень. На провокацию поддалось около ста человек. В местечке их окружили вооруженные полицейские и заставили пройти медицинское освидетельствование.
В партизанский отряд Дмитрия Денисенко на взмыленном коне прискакал разведчик и доложил о том, что происходит в Турце.
— По коням! — скомандовал Денисенко.
И всадники, вытянувшись цепочкой помчались по лесной дороге. За ними громыхала колесами пушка.
В Турце им были знакомы каждая улица, каждый дом. Оставив заслоны на дорогах, они втащили пушку на высотку, откуда просматривались улицы, и открыли огонь по полицейскому участку. Один снаряд угодил в дом, у которого проходила вербовка.
На площади, где под охраной столпились мобилизованные, кто-то крикнул:
— Партизаны!
Полицейские открыли беспорядочную стрельбу. Началась паника. Воспользовавшись замешательством, крестьяне разбежались.
— Мы уже собирались покинуть высотку, — вспоминает Дмитрий Денисенко, — как вдруг над головами засвистели пули. С церковной колокольни строчил станковый пулемет. Полицейские все-таки обнаружили, откуда бьет пушка. Но наш лихой артиллерист Васютинский ударил по колокольне, и после второго выстрела пулемет умолк.
А вот что рассказывала в те дни нашему корреспонденту крестьянка одной из деревень:
— Приехали шесть самоходов с немецкими солдатами и полицаями в нашу деревню, а мужики-то, как на грех, дома были. Стали прятаться в погреба, в подпол. Солдаты заходят в хаты, кричат: «Выходи, стрелять начнем!» Мужики не выходят, затаились. Супостаты подпалили одну хату, детей начали хватать, собирать в кучу. Бабы подняли вой, причитают. Что будешь делать — вышли мужики. Пинками, прикладами их толкали, а потом повели. Только не довели — напали партизаны и отбили.
Используя все средства, партийные организации сорвали коварные замыслы гитлеровцев. В Новогрудском округе, где, по хвастливым заявлениям оккупантов, их дела шли наиболее успешно, им удалось собрать лишь несколько сот человек вместо двадцати тысяч. Из них был создан так называемый «батальон краевой обороны», но и он просуществовал считанные недели.
